Книга Школьная бойня, страница 93 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Серов знал о каждой смерти. Он курировал эту школу, был знаком с педагогами и с некоторыми сошелся очень близко. Даже в гостях у них бывал, если просили в чем-то посодействовать. Вот только у молоденькой учительницы младших классов не довелось чайку попить. Гордая, немногословная Ольга Игоревна держалась от него на расстоянии, как и Шлицман. Даже когда Серову сообщили о смерти директора, он все еще не понимал, откуда дует ветер. А потом в один момент его вдруг осенило. Черт возьми, Немирович сделал все, чтобы о гибели брата одного из учеников не говорили на каждом углу. Приказал детям держать рты на замке, заплатил кому-то на базе отдыха, уговорил молчать того же Шлицмана в обмен на любые поблажки. И держал, держал возле себя всех, кто знал всю правду. Не отпускал, охаживал, надеялся на то, что забудут, сотрут из памяти. Бедняга Немирович расстелился перед всеми, только бы побыстрее замять историю. А теперь и его самого нет. Домолчался.

Но если Серов догадывался о причине, то не знал имени того, кто методично избавляется от каждого, кто имел отношение к прошлогодней летней поездке. А гибель Арефьевой Серову и вовсе была не понятна.

– Шлицман ведь мне еще претензии предъявлять стал, – усмехнулся Веснин. – Тогда, в библиотеке. Угрожал, видишь ли. Сказал, что я должен был лучше следить за своим ребенком. Вспомнил, что Денис тайком принес ребятам пиво из сельского ларька. Вот так вот, Юрий Петрович.

– И как у тебя только сил хватило? – выдохнул Серов.

– А я ему в бутылку одну интересную таблетку положил. Заранее, днем еще. Он же был слабым. Я всего лишь помог ему удариться головой о подоконник во время падения.

– А Ольга Игоревна… не твоих рук дело?

– Моих, моих, – поморщился Веснин. – Но, пойми, я не видел другого выхода.

– Да ее-то за что, сволочь?

– Она меня, кажется, видела, – нахмурился Веснин. – Но я могу ошибаться. Поэтому на всякий случай я ей подсунул бутылку вина, которую приготовил Немировичу. А с ним разобрался позднее. Ну так уж вышло. Она просто не в тот момент вышла в коридор.

– И не жаль тебе ее?

– Жаль. Вот ее жаль. Но у меня же дорога в один конец, Юрий Петрович. Выпьем за это?

– Ты болен, – ахнул Серов.

Не слушая его и перегнувшись через подлокотник кресла, Веснин поднял с пола сумку и вынул из нее бутылку с вином.

– Помнишь, как мы с тобой познакомились, Юрий Петрович? – спросил он, возясь с пробкой. – Ты к нам домой пришел, чтобы вручить аттестат лично, а потом ты узнал, что Денис учится в той самой школе, в которой и твоя дочь. Если бы я знал тогда, чем все обернется, то на порог бы тебя не пустил.

Он показал бутылку Серову.

– Вино хорошее, я в этом толк знаю. Я с тобой тоже выпью, – предупредил Веснин. – Поэтому нужно два стакана, а не один. Цени, Юрий Петрович. Одного я тебя не бросаю. Ты вот моего ребенка оставил в поле умирать, а я не такой. Я лучше. Ты сам подумай: что тебе теперь остается? Ты же пустое место, а я к тебе по ночам в снах являться буду. Сдохнешь в дурдоме от такой жизни. А ты себя до смерти доведешь, это я точно знаю.

Серов слушал его и уже мало что понимал. Давление у него подскочило до самого потолка, а зрение попросту отказывало. Так страшно ему никогда не было. Он мог бы наброситься на психа, мог бы закричать, позвать Таню, попытаться сделать хоть что-нибудь. Но он почему-то медлил.