Книга Странный дом, страница 171 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Сказывалась усталость, которой, по сути, и быть не должно. Лев Иванович с неприятным холодком подумал, что дальше будет только хуже. Он не молод, и надо признать, что уже не так быстро соображает. Не потому ли Орлов постоянно подсовывает ему в помощь прокуратуру, что раньше было нонсенсом? Или просто время такое, когда преступления стали другими?

Гуров очнулся. Долецкий неожиданно запел. В ухо Льва Николаевича лилась тихая песня на английском языке, мотива было не разобрать, но сам голос был очень и очень неплох. Лев Иванович поднялся со стула, опустошил пепельницу в мусорное ведро и посочувствовал миру оперы: такие голосовые связки профукали!

Долецкий перешел на прозу.

– Я душу хотел излить, гражданин полковник, – произнес он и шумно задышал в трубку. – Вы не отталкивайте меня. Я виноват, но вы не отталкивайте.

«Началось в деревне утро», – подумал Гуров, отправляя в мусор остатки бутербродов и гору использованных чайных пакетиков.

– Я слушаю, Алексей, но сейчас половина первого ночи, – намекнул он.

– А я недолго.

– Поверю. У меня все равно нет выбора.

– Вот именно, Лев Иванович. Потому что я никому не говорил того, что вы не знаете… прошу прощения.

– Слишком много «я», Алексей. Меня на вас не хватит.

– А я недолго.

Гуров был вынужден прослушать мини-аудиоспектакль, состоящий из шумовых эффектов: главный герой наполняет стакан и выпивает его. Слышимость была превосходной. Гуров пожалел, что не оглох.

– Навалились проблемы, – печальным голосом произнес Долецкий. – Все очень сложно. Вы, наверное, мне не верите?

– Для начала расскажите хоть что-нибудь, – посоветовал Гуров.

– Я изменил жене. Вот так-то.

– Вы уже как-то намекали на это.

– Не припомню такого, – с подозрением отметил Долецкий. – Это когда было?

– Послушайте, Алексей, – устало сказал Гуров в мобильник, присаживаясь на край стола. – Давайте завтра поговорим, а?

Долецкий замолчал. Лев Иванович взмолился, чтобы он повесил трубку и отправился спать. Завтра вспомнит о своих ночных откровениях и начнется вторая серия. На этот раз он станет оправдываться, что-то объяснять и извиняться.

– У меня мог бы быть второй ребенок, – выдал Алексей. – От той, с кем я изменил супруге.

– Вы уверены?

– Нет, – погрустнел Долецкий. – Просто вспомнил, что я плохой человек.

Вот об этом Льву Ивановичу совсем не хотелось знать. Тем более сейчас, когда все его мысли заняты реально существующим ребенком Долецкого.

– Я рад за вас, – проговорил Гуров. – Извините, мне нужно идти. Можете позвонить мне завтра?

– Я позвоню.

– Буду ждать. Спокойной ночи.

Он отключил связь и положил телефон на стол. Некоторое время смотрел на него, ожидая повторного звонка Долецкого, но этого не произошло. Тогда Лев Иванович с чистой совестью приоткрыл форточку и вышел из кабинета.

– Лев Иванович, зайдите к Петру Николаевичу, – попросила Вера, заглянув в кабинет. – Просил побыстрее. Фу, ребята, вы что, ночевали тут?

– Ты о чем? – не понял Стас.

– Накурено-то как.

– Сегодня никто не курил, а вот вчера до полуночи было дело, – признался Стас.

– Влетит от пожарных, – напомнила секретарь Орлова. – Не задерживайтесь. Он просил побыстрее.

Петр Николаевич Орлов напоминал самый спелый фрукт в подарочной корзине. Он выглядел свежо, несмотря на то, что с раннего утра успел побывать на заседании в министерстве, разобрать тонну входящей документации. Заметив помятый вид Крячко, он хмыкнул и указал сыщикам на свободные стулья. Те уселись, и Стас плюхнул перед собой стопку бумаг.