Книга Странный дом, страница 172 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Это что ты сюда принес? – поинтересовался Орлов.

– Это отчеты по каждому, о ком нам сообщили за вчерашний день, – объяснил Стас.

– А чего так много? – удивился Орлов.

– Их не много, – сказал Гуров. – Просто мы решили написать отчет подробно. Данные о заявителе, данные о ребенке, данные о членах семьи. В этом есть свой резон, согласись, Петр Николаевич? Потому что а вдруг что-то произойдет? А у тебя уже и адресок на клиента имеется, и сведения из базы данных есть.

– Хорошее дело, – протянул Орлов.

Крячко выдохнул.

– Полагаю, никаких новостей нет, – то ли спросил, то ли резюмировал Петр Николаевич.

Гуров отрицательно покачал головой.

– День только начался, – пожал плечами Стас. – Резонансное дело-то.

– По-моему, с вами такое впервые, – тяжело посмотрел на сыщиков Орлов.

– Что именно? – спокойным тоном спросил Гуров.

– Третьи сутки с момента совершения преступления, а никаких зацепок.

– Ну почему же никаких? – не согласился Гуров. – Зацепки были, только вот оказались ложными. Я об этом в отчете написал.

– Прочел я твой отчет, – буркнул Орлов. – Все прочел и с Игорем Федоровичем поговорил.

– Теперь я спокоен, – едва заметно улыбнулся Гуров. – Он с нами с самого начала этим делом занимается. В курсе всех подробностей.

– Иногда я скучаю по девяностым, – мечтательно проговорил Стас, глядя на бумаги, которые принес с собой. – Писанины тогда было больше, зато мы точно знали, кто и кого замочил.

– Людей тогда тоже похищали, – напомнил Орлов.

– Но не тянули с требованием выкупа, – парировал Стас. – Ребусы не подкидывали, вот я о чем.

– А если «глухарь»? – вкрадчиво спросил Петр Николаевич.

– Не похоже, – поднял на него глаза Гуров.

– А на что тогда это похоже?

Лев Иванович вышел через задний вход, где располагалась импровизированная курилка. Образовалась она здесь спонтанно, и курили здесь сотрудники, когда не успевали уйти на полноценный перерыв. Лев Иванович как-то позабыл про это волшебное место, а теперь вот вспомнилось очень кстати.

С неба сыпался мелкий дождь, больше похожий на мокрую пыль. Температура воздуха прошлой ночью впервые опустилась ниже нуля. Осень все еще держалась. В народе начинали поговаривать о первом снеге. Гуров закурил и, подумав, встал ближе к стенке, таким образом оказавшись под нешироким навесом – кончик носа все равно остался под дождем, зато спина оставалась сухой.

Он тщетно ожидал утренних извинений от проспавшегося Алексея Долецкого. Он был уверен, что тот появится, но этого не произошло. Лев Иванович был рад такому положению вещей, но вчерашний разговор все-таки вспомнился. Он не осуждал Алексея. В конце концов, Гуров не был в курсе сложившейся ситуации, а вырывать что-то из контекста дело неблагодарное. С другой же стороны, какой еще может быть ситуация, если и так все ясно: Долецкий сходил налево, имея штамп в паспорте. Какими могут быть оправдания? Нет их. Не придумали еще.

Гуров смотрел в тусклое серое небо, курил и вдруг вспомнил о своих чувствах. На душе мигом стало паршиво. Кольнуло даже где-то в сердце, потому что он вспомнил Викторию Сергеевну. Он еще не разобрался в ее поведении, да и в своем запутался, но уже понимал, что между ними начинается то, к чему он совершенно не готов. Руки связаны. У него Маша. Он представил, что он и Кораблева вместе. Вот так скоро, без подготовки. Как случившийся факт. И вдруг все встало на свои места. Он не готов к отношениям с ней, потому что Виктория не Маша. Как, оказывается, все просто.