Книга Странный дом, страница 175 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Гуров с сомнением отнесся к затее Долецкого, но Кораблева вынула свой телефон.

– Пожалуйста, – протянула она его Алексею. – Давайте посмотрим. Идея-то неплохая.

– Ладно, – сдался Гойда. – Хоть я и против таких способов получения данных, но так будет быстрее.

– Это выход, – настойчиво проговорила Кораблева.

Они с Долецким отошли в сторону, поочередно тыча пальцем в экран мобильника.

– Пока они пытаются взломать базу данных ФСБ, предлагаю сосредоточиться на квартире, где проживают родители мальчика, – сказал Гойда. – Похититель связался сначала с матерью, потом с отцом. Записки не случайно подброшены в такой последовательности. Первым делом преступник попытался достать именно Александру. Напасть на нее и выкрасть ребенка он мог бы и в другом месте, но выбрал для этого подъезд. Он провернул это там, где его могли заметить. Потом он подбрасывает свое сообщение в ее почтовый ящик. Детскую шапочку мы также обнаруживаем в том самом подъезде.

– Да и Долецкому записку подбросили не в клинику, а на стекло машины, – добавил Гуров.

– Кто-то прекрасно осведомлен о том, на какой тачке он перемещается, – сказал Крячко. – Но вычислить это проще простого. Проследить за Долецким можно легко.

– И все же непонятно, – ответил Гуров Стасу. – Определенно идет давление на семью. Я бы поговорил с бабушками и дедушками, но что-то мне подсказывает, подобные разговоры будут бесполезной тратой времени. Александре я поклялся не сообщать родным о том, что случилось, она очень просила не волновать стариков, но теперь, когда информация повсюду, думаю, они уже в курсе случившегося. Что там с экспертизой по поводу вчерашней записки? – вспомнил Гуров. – Молчишь чего-то.

– Да ничего особенного, – нахмурился Гойда. – Ни одного отпечатка. Лист вырван из блокнота, каких навалом в каждом канцелярском отделе магазина. Стоят копейки, различаются друг от друга лишь картинками на обложках. Сообщение написано фломастером, который входит в набор из шести цветов. Опять же, такие наборы можно купить на каждом углу. Вот и вся информация. А что касается почерка, то наш почерковед сказал, что материала мало, а исследование займет какое-то время. У нас его, сами понимаете, нет. Поэтому официальное заключение будет позже, но так как дело приоритетное, я попросил его дать хотя бы предварительное. Кое-что он заметил – это неровная буква «о» в слове «послушный». Он обратил мое внимание на другую «о», она в слове «очень». Там она ровная, красивая. А вот другой «о» как будто кто-то в бок ударил. Кривенькая. Почерковед сказал, что такое случается, если человека вдруг что-то испугало. Рука дернулась. Напугать могло все, что угодно – резкий звук, например. Или какая другая неожиданность.

– Да у нас кругом резкие звуки, – сказал Стас. – Это нам никак не поможет. Но я вот что думаю: преступник не обратил внимание на то, что «о» поплыла не в ту сторону, иначе бы переписал записку.

– Почерк ровный, не похоже, чтобы писали второпях. Но сравнить-то не с чем. Значит, или дернулся от испуга, или раздолбай по жизни, – подвел черту Гойда.

– Возможно, еще одно объяснение, – сказал Гуров. – Записка для него не имела важности в принципе. Свое дело он сделал – избил мать, навел шороха, увел ребенка. Это было его целью. Тут все он подготовил четко, иначе наследил бы во время нападения. Но именно к написанию записок он отнесся спустя рукава, будто к чему-то несерьезному.