Онлайн книга «Смерть под старой ивой»
|
Их интересовал лишь результат. Они делали ставки. Когда наступал ключевой день какого-нибудь спортивного события, Крячко мог свободно дышать: парни сидели в айфонах и болели. Гурова это устраивало. Всегда приятно находить молодых коллег на одних и тех же местах. Худо было то, что они, как правило, выигрывали, ведь этот пижон Хортов оказался в самом деле мощным аналитиком. – Так, дети, – строго сказал Крячко, – хватит пинать вола, дуйте в архив. Там на оцифровку люди нужны, а вам как раз делать нечего. – Ну сейчас, минутку, Станислав Васильевич! – взмолился Мартынов, совсем по-детски, не отрываясь от айфона, а Хортов сидел молча, лишь загибал белые, как у институтки, пальцы: «Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…» – Шаман! – с удивлением и обидой крикнул Мартынов. – Все! Ухожу в дворники! Хортов позволил себе снисходительно улыбнуться (Гуров давно заметил, что он строит из себя эдакую сверхличность): – Ничего удивительного. На этом грунте он всегда поскальзывается на двенадцатой минуте третьего сета, а у Волгина как раз на земле статистика лучше. – А что стряслось-то? – поинтересовался Станислав. В этот момент генерал Орлов потребовал Гурова к себе, и окончание этой роковой сцены он своими глазами не видел. Последствия же были налицо. Здравомыслящий Крячко заиграл. Он уверял, что всего-то сделал ставку-другую и может завязать, когда угодно, – возможно, все дело и ограничилось именно парой раз. Тем более что Наталья вряд ли оставляла ему денежные излишки. Но, как оказалось, отсутствие средств не мешало предаваться пагубным страстям. Во-первых, благодаря каким-то народным рецептам можно было ставить и бесплатно. Во-вторых, несколько раз Гуров замечал, как Мартынов, как рыжий бес-искуситель, крутится вокруг своего тезки, подсовывая ему под локоток какие-то подозрительно глянцевые буклеты, карточки и прочую полиграфию. А Стас Васильевич каждую свободную минуту теперь сидел в телефоне, отзываясь на обращения междометиями и нечленораздельными возгласами. Иногда – весьма редко – он с таинственным видом удалялся в ближайший супермаркет и возвращался с презентами. – Верочка, прогнило что-то в Датском королевстве, – заметил Гуров, – надо прямо-таки спасать человека. Ты же понимаешь, все тресты лопаются изнутри. И управления. Секретарь шефа улыбнулась, изогнув тонкие губки. – И Главные управления, Вера! – добавил Лев Иванович. – Лев Иванович, вы, как всегда, все преувеличиваете. Сейчас все на этих ставках поигрывают, я вас уверяю. Все события переместились в Интернет, людей тоже можно понять. Я вот тоже, к примеру, в театре сто лет не была, смотрю видеотрансляции. – Но все-таки твои милые мальчики… – Оставьте детей в покое. Не пьют, не курят, матом не ругаются, работают. А что поигрывают, так на свои же, не на ваши. – Ну вот откуда такая терпимость? – осведомился Гуров голосом провокатора, но Верочка лишь накрепко захлопнула карминный ротик. Лев Иванович скользнул взглядом по столу со свежими розами и, прежде чем секретарь генерала Орлова задвинула ящик стола, успел узреть стопку шоколадок. – И вообще, мы с мамой Шурика Хортова – старые подруги, – строго сказала Вера, давая понять, что аудиенция лично у нее окончена. Потом, как всегда, неожиданно что-то пошло не так. Вернувшись как-то в родной кабинет, Гуров был поражен бушевавшими в нем эмоциями. С одной стороны, царили сплошные безысходность и отчаянье: Хортов, отбросив хладнокровие, нещадно трепал кудри некогда холеными, теперь обгрызенными ногтями. Мартынов, необычайно мрачный, шмыгал носом и барабанил ботинком по полу. С другой – счастье, злорадство и непозволительно радостный Крячко, сидевший в кресле в вольготной позе. |