Книга Хранительница, страница 110 – Иса Белль

Мама подавала пример образованного человека, поэтому я много училась, собираясь поступить в один из лучших университетов США, чтобы стать врачом, как она. Приводить в этот мир новые жизни.

Мне всё ещё не верилось в слова Дока.

Гейла Девора.

Но сегодня мне больше не хотелось об этом думать.

– В какой-то момент ходить туда стало бессмысленным. Синяки не проходили.

Наверное, поэтому, когда я пропала, они ничего не предприняли.

Иногда мне становилось грустно от осознания, что людям так плевать на других точно таких же людей. Я не волновалась о каждом существующем на этом свете человеке, но те, с кем была знакома, имели значение. Хотя бы небольшое.

Только почему я думала, что кому-то будет не всё равно, если моего собственного отца не волновало, что со мной?

Несмотря на то, что Кая никогда мне этого не говорила, она считала, что я зря верила в фактор человечности.

Теперь я была как она?

Это не расстраивало меня. Наоборот. После смерти мамы именно она стала той, на кого я старалась равняться. До встречи с ней я не смогла встретить кого-то, кто бы стал моим ориентиром.

– Я не хотела попасть в детский дом, – продолжила после паузы. – Казалось, терпеть отца и бои было легче. Не знаю, на самом деле.

Страшилки о приютах пугали каждого ребёнка.

Отношение озлобленных детей друг к другу. Унижения от воспитателей. Голод. Избиения.

Существовало ли на свете хотя бы одно место, где было иначе?

– Но после того как его убили, я стала сама по себе. Тебе известна история с Мэй, – напомнила ему. – Тем не менее вещи, которые родители должны были обеспечить мне до вступления во взрослую жизнь, легли на мои плечи.

Я привыкла, поэтому было не сложно. Возможно, даже легче, чем во времена, когда жила с отцом.

– И я неплохо с ними справилась.

Я справилась.

Без мамы было тяжело. Без отца – легче.

Вместе с ним ушла и часть проблем.

– Я не расстроилась, узнав, что он умер в тот день.

В тот день, когда позволил Родриго выпустить меня на ринг, будто у меня были хоть какие-то шансы на победу.

В мой шестнадцатый день рождения.

Он не сделал ничего, чтобы остановить его.

Ничего, что сделал бы отец.

Это говорило обо мне как о плохом человеке, ведь каким бы ни был твой родитель, ты обязан любить его, не так ли?

Однако вместо какого-либо осуждения Деметрио произнёс:

– Я тоже рад, что он мёртв, потому что я бы убил его после того, что узнал сегодня, и ты бы возненавидела меня за это.

– Нет.

– Я бы убил.

– Я не об этом, – покачав головой, попыталась объяснить ему. – Я бы не возненавидела тебя, Деметрио. Как можно не любить тебя?

Мой рот приоткрылся, когда я поняла, что сказала. Я не это имела в виду. Я не…

Но либо он не расслышал меня, либо ему не показалось, что в моих словах есть что-то неправильное.

– Мой отец не любил.

Опять. Узнаю ли я когда-нибудь историю об отце, любящем своего ребёнка?

Кажется, на сегодня я рассказала Деметрио всё, что хотела. Теперь пришло время мне выслушать его.

– Он тоже мёртв, так ведь?

Парень кивнул.

– Я убил его, когда мне было шестнадцать.

Он сам убил его.

Отчасти я была рада, что кто-то сделал работу за меня, убив моего отца. Я бы не хотела жить с этим грузом всю оставшуюся жизнь. Но казалось, Деметрио не разделял этих чувств. Что должен был сделать родитель, чтобы ребёнок совсем не сожалел о его убийстве?