Книга Любовь пахнет понедельником, страница 128 – Соня Субботина

Алина Олеговна немного опоздала. Ребятам сказала, что были пробки. На самом деле она полночи освежала свои знания патологической анатомии, просматривала бесчисленные фотографии макропрепаратов, чтобы не ударить в грязь лицом и подсказать ребятам в случае чего правильной ответ. Хотя Зинаида Михайловна была права: на олимпиаде она ничем не сможет им помочь. Из-за посиделок допоздна, как в старые добрые студенческие времена, которые ещё не успела забыть, Алина Олеговна проспала. Просто не услышала все три будильника. А потом да, попала в небольшую пробку, так что молодая преподавательница даже почти и не соврала. До кафедры им пришлось бежать, чтобы не опоздать ещё сильнее.

Их уже ждал пожилой мужчина в белом халате. Василий Геннадьевич, доцент кафедры, как его представила Алина Олеговна. Она попросила Игоря Павловича договориться, чтобы на вскрытии присутствовал именно он. У них с Зинаидой Михайловной была схожая манера проведения опросов. Ребята должны были помнить, что они сюда не развлекаться пришли. Да и выработать стрессоустойчивость у будущих врачей было тоже немаловажно. Тем более Ире, как и многим студентам, хотелось пойти в одну из хирургических специальностей. Возможно, акушеру-гинекологу и не нужно знать, как выглядит почка при амилоидозе, но как студентка, тем более отличница, она была обязана знать всё. Кроме того, у молодой преподавательницы была нежная студенческая привязанность к этому мужчине как к человеку, который вёл у неё пары и отвечал на все её бесчисленные и порой совсем глупые вопросы. Ему бы она доверила обучать не только свою команду, но и своих детей, если они вообще будут и захотят пойти в медицину.

Через двери с табличкой «Посторонним вход воспрещён» они зашли в комнату, куда хочет попасть практически каждый студент медицинского, а те, кто не хотят, зря тратят своё время в этом институте. В нос ударил сладковатый запах мясного отдела рынка. Ева в детстве очень любила ходить с мамой туда. Ей нравилось бродить среди прилавков с кусками свежего мяса, печени и бычьих сердец. И почему все говорят, что на вскрытиях ужасный запах? Ева не понимала.

В комнате, с тех пор, когда там в последний раз была Алина Олеговна, совсем ничего не изменилось. Те же два секционных стола, за каждым из которых уже кипела работа. Та же покоцанная плитка на полу, вечно мокрая из-за капающей со столов воды. Те же металлические крючки на стене, на которых всё так же висели коричневые фартуки из клеёнчатого материала. Поменялись только люди вокруг. Да и Алина Олеговна перестала быть студенткой, теперь они с Василием Геннадьевичем коллеги. Молодую преподавательницу накрыло смесью гордости и ностальгии.

Ева всегда представляла себе патологоанатомов как помотанных жизнью мужчин, с трёхдневной щетиной и вселенской грустью в глазах. И обязательно пьющих. Ей казалось, что человек, который каждый божий день сталкивается со смертью и страданиями тех, кто потерял близкого, но сам остался жить, не может не пить. По такой логике, многие врачи, практически все вне зависимости от профиля, должны были тоже частенько прикладываться к бутылке. Мужчины, которых Ева увидела здесь, выглядели скорее как весёлые мясники, а не как измученные страдальцы: в тёмных клеёнчатых фартуках, с высоко закатанными рукавами, потные и без следа грусти во взгляде. Один вскрывал черепную коробку, ловко орудуя пилой, и очень дружелюбно попросил ребят отойти в сторону. Если они, конечно, не хотят, чтобы их обрызгало кровью. Второй в руках держал часть толстого кишечника. Василий Геннадьевич подвёл Алину Олеговну и ребят к дальнему столу.