Книга Любовь пахнет понедельником, страница 84 – Соня Субботина

Ева слушала, приоткрыв рот. Нет, она, конечно, знала, что такие врачебные, она не побоялась этого слова, кланы существуют. По сравнению с ними клан Вольтури мог показаться детскими игрушками. Знала, что пристраивать своего ребёнка куда-нибудь в больницу покруче или преподавателем на кафедру обычное дело. Как говорили её знакомые, у каждого патологоанатома есть сын, будущий патологоанатом. А у стоматологов… даже думать об этом страшно. Но впервые видела человека, готового отказаться от всего этого. Она прониклась безмерным уважением к Мире. Ева так часто разговаривала только о себе, что ценила каждое откровение своих друзей с двойной силой. Ей было приятно, что такой болтушке, как она, всё ещё могут доверять свои мысли и переживания, не боясь, что она случайно сможет сделать услышанное достоянием общественности. И в каждый такой раз ей хотелось быть искренней, безгранично искренней в ответ. Что ж, Мирославу, в отличие от Лизы, нервничать было можно, да и он не был похож на человека, который может пустить Илью Александровича на гистологические препараты, даже несмотря на тётю на кафедре.

– Зайдёшь? – с напускной небрежностью проронила Ева, чтобы скрыть дрожь в голосе, когда открывала дверь подъезда. – Я хочу кое-что рассказать, это надолго и о… – она сглотнула, – об Илье Александровиче.

Некоторое время они сидели молча. Тишину нарушало размеренное звяканье, с которым Ева размешивала сахар. Если бы она была русским шпионом, её бы по одному этому звуку вычислили, как в старом анекдоте, который ей когда-то рассказала в школе учительница технологии. Еве казалось, что она уже успела набраться смелости, но причины отложить откровение находились одна за другой. Полить фиалку, покормить Мармышку, вытереть разлитый чай, досыпать сахар в сахарницу. Мирослав терпеливо ждал, он никуда не спешил, только молча наблюдал за Евой и пил свой несладкий чай. Правда, чёрный кофе подошёл бы куда лучше под горечь этого момента.

– Сейчас или никогда, – Ева сделала глубокий вдох, подумала, что это как сорвать пластырь. Оп. Резко. Больно. Но нужно. – Я никогда не умела кратко рассказывать истории, поэтому начну издалека, и, возможно, это будет немного скучно, – она измученно улыбнулась.

– Во-первых, у нас до начала семестра ещё больше недели. Думаю, ты уложишься. А во-вторых, я не пропустил в этом семестре ни одной лекции, так что нудностью меня точно не испугаешь, – Мира попытался хоть как-то разрядить обстановку.

– Это началось ещё летом, мы с друзьями ходили по клубам. Я пыталась забыть своего Илью, но в итоге попала к другому Илье, Илье Александровичу, прямо в объятия, – Ева горько усмехнулась. – И не только в объятия… в общем… мы переспали. Прямо в туалете клуба. Я была очень пьяной и… кажется, он что-то подсыпал в мой коктейль. Я почти ничего не помню с той ночи, но я тоже хороша. Столько выпить и начать заигрывать с незнакомцем… но кто же знал…

Речь Евы оборвалась. Она посмотрела на потолок и часто-часто заморгала, чтобы не заплакать. Подумала, что это признание оттолкнёт Мирослава. Её образ примерной девочки-отличницы трещал по швам, обнажая нежную кожу, каждое прикосновение к которой отзывалось адской болью. Она чувствовала себя уязвимо. Пока не думала о произошедшем, даже не осознавала, насколько легкомысленным было её поведение в прошлом. Если бы у неё была машина времени, то она бы приковала саму себя дома к батарее и не стала бы никуда выпускать. И дело было не столько в желании избежать неприятностей в институте, сколько сохранить свою репутацию в глазах парня, сидящего напротив и пьющего крепкий чёрный чай без сахара, такой же горький, как послевкусие произошедшего летом. Хотя если бы не было произошедшего летом, то и всех отработок и встреч с Мирославом тоже могло бы и не быть.