Книга Любовь пахнет понедельником, страница 85 – Соня Субботина

Ева снова почувствовала себя глупой, наивной, мерзкой и грязной. Она колебалась, рассказывать или нет, что Илья Александрович не был единственным парнем, с которым она уединялась в туалете клуба этим летом. Не хотела окончательно убивать свой милый образ в голове Миры. Но решила, что утаивать подобное было не совсем честно по отношению к нему, поэтому всё же призналась и в этом.

Мирослав погладил Еву по руке, пытаясь её немного успокоить. Говорить ничего не стал, потому что видел, насколько тяжело ей даётся этот рассказ. Он боялся разрушить ауру искренности, витающую над ними, как будто та могла лопнуть, как мыльный пузырь. Но Ева уже зашла слишком далеко, чтобы какая-нибудь мелочь могла нарушить её планы. Его самые ужасные предположения начинали оправдываться. Более того, всё оказалось ещё хуже, чем он мог предположить. Он понимал, что у Евы были скелеты в шкафу и они не были связаны с её любовью к анатомии. Он перечитал её стихотворение сотни раз, но так и не понял главного смысла. В его глазах Ева оставалась девушкой, попавшей в неприятности. Девушкой, которой предстояло помочь. Её прошлое ни разу не делало её хуже в его глазах, даже если этих незнакомцев в клубе было гораздо больше, чем один. Человеку свойственно ошибаться и оступаться, главное, чтобы рядом оказался кто-то, кто сможет протянуть руку помощи и не станет смеяться над падением.

Каждое последующее слово давалось Еве легче, чем предыдущее. В глазах Мирослава она видела поддержку и… боль… боль за неё. С каждым звуком её монолога корка, покрывавшая эту душевную рану, отходила. На её поверхности проступали капельки крови и сукровицы, но становилось легче. Ева попыталась приукрасить рассказ шутками. Они были не всегда уместны, но на самом же деле каждая из них была криком о помощи. Между строк и фраз сквозила вина, но направлена она была исключительно на саму Еву. Та не могла считать себя жертвой домогательств, потому что сама была причастна к произошедшему. Думала, что подобное заявление было бы неуважением по отношению к другим невинным девушкам, пострадавшим по-настоящему, а не так, как она.

– Короче, историю, которую я заварила, мне оказалось не под силу разрулить. Я и сейчас при виде него впадаю в какое-то оцепенение. Ну, ты видел сегодня, я устала жить в вечном страхе перед ним. Вдруг ему надоест Катя, и он опять переметнётся ко мне? Я не могу дать ему отпор. Не знаю, что бы случилось, если бы меня в тот день не услышала лаборантка. Мне до сих пор иногда снятся кошмары, поэтому учусь по ночам, пока меня не вырубит без снов прямо над учебниками. Надеюсь, я хотя бы из-за такой патологической тяги к учёбе стану отличным врачом, – Ева неумело подавила нервный смешок и снова стала серьёзной. – Мира, мне страшно, но я сама виновата, не нужно было столько пить, – каждое из сказанных слов наносило острым ножом колотые раны Мирославу прямо в сердце. Ева это понимала по одному его взгляду, но по-другому бы и не вышло. По-другому, молчать и врать, ей надоело.

– Для начала, – тот не сразу смог обрести дар речи. – Ты ни в чём не виновата. Ты можешь быть сколько угодно со мной не согласна, искать причины, почему это именно так, как ты думаешь. Но подумай вот о чём. Если ты винишь себя, ты оправдываешь его. А виноват только он. Не ты, не алкоголь, не сложившиеся обстоятельства, а он. Я очень горжусь, что ты смогла это рассказать кому-то, вместо того чтобы держать в себе. Ты очень сильная. Есть хорошая новость, в новом семестре ты его будешь видеть гораздо реже. У тебя будет другой преподаватель. А ещё, за каждым преступлением обязательно следует наказание, будь уверена. – Он уже достаточно хорошо знал Еву, чтобы понять, что та ему не даст вмешаться, если будет знать о его намерениях, поэтому не стал рассказывать о том, что у него уже есть план по возвращению справедливости.