Книга По страницам четверга, страница 108 – Соня Субботина

– Я надеюсь, ты пошла потом с этим в полицию? – уточнил Даня, когда Катя дошла до момента с записью на флешке. – Этому уроду самое место за решеткой, тем более если тебе кажется, что ты была у него не одна.

– Ну… я смыла флешку в унитаз… – Она подняла взгляд, чтобы посмотреть Дане в глаза.

– Дело, конечно, твое… – Он прервался на полуфразе.

Даня всегда старался быть сдержанным, но в последнее время жизнь его испытывала на прочность снова и снова. На Катю он не злился. Что ожидать от девушки, выросшей в стране, где замалчивание эпизодов бытового насилия, попыток и самих изнасилований было в порядке вещей, а желание об этом заговорить порицалось обществом? Да и с таким отцом… Пусть их знакомство и было мимолетным, но даже его и редких рассказов Кати было достаточно, чтобы понять, что он, вместо того чтобы поддержать, скорее прибьет свою дочь, потому что в его картине мира она точно кого-то да «спровоцировала» и «сама виновата». Злился Даня на этого препода, имени которого Катя так и не назвала. Вопиющая безнаказанность. Хоть Данил никогда и не разделял мнения Кира о том, что же такое справедливость, сейчас бы с удовольствием позвал лучшего друга найти этого препода и чуток замарать руки. Ну или аккуратненько прострелить коленную чашечку или выпустить пулю несколько выше и медиальней, чтобы потом ни одна реконструктивная операция не помогла. Зря, что ли, получал разрешение на хранение и ношение? Конечно, потом проблем не оберешься, но рациональные и уголовные аспекты вопроса его сейчас мало волновали.

– Ну извините! У меня тогда не было человека, который бы мне сказал: Кать, не дури!

– А сестра с мамой? Неужели они тебя не отговорили?

– Они не знали об этом… до определенного момента… А вот тут моя история выходит на новый виток жести. Пристегнись! Впереди мертвая петля! – хихикнула Катя и тут же почувствовала, как сжались вокруг нее объятия Дани. Она вцепилась в его предплечья, будто сейчас и правда мчалась на американских горках, но вместо поручня, который не давал выпасть из вагончика, были его руки. Вверх! Вверх! Вверх! Если разбиться, то насмерть. – Если бы мне выпал шанс все отмотать и переиграть, то я бы ни за что с ним не связалась. Или бы ни за что не выкинула ту флешку, если моя встреча с ним – какой-то кармический урок, который никак нельзя прогулять.

Желание отмотать назад, чтобы заново прожить отдельные эпизоды и попробовать их изменить, было очень знакомо Дане. Сколько раз он устраивал мозговой штурм, придумывая варианты, как мог бы перекроить ткань бытия и не допустить того, что случилось с Яром, да и с ними со всеми, в тот зимний день, хотя прекрасно понимал, что прошлое человеку не подвластно и все, что в его силах, – это предотвратить подобное в будущем. Не сосчитать. Видимо, это его кармический урок, если выражаться Катиными словами.

Из-за своих мыслей он и не заметил, как Катя возобновила свой рассказ. Пришлось извиниться и попросить повторить. Она тяжело вздохнула: каждое слово и так давалось ей с огромным трудом, так ее еще и не слушают!

– Да ну тебя, – фыркнула Катя, потеревшись мокрой головой о грудь Дани: пусть теперь сидит, мерзнет и думает над своим поведением. Но все же повторила фразы, что он упустил.

О своей беременности Катя узнала слишком поздно, чтобы решить проблему без родительского вмешательства. Хотя, казалось бы, как в семье, где родители врачи, а дети – студентки медицинского, не заметить столь явных изменений?