Книга По страницам четверга, страница 65 – Соня Субботина

В среду во время на удивление безлюдной и спокойной смены Регина запрыгнула на барный стул рядом с Катей, скручивающей для гостей послания с цитатами японских авторов, и ненавязчиво начала:

– А ты никогда не замечала, как тут чисто?

– Это ресторан, здесь едят. Тут должно быть чисто, – совершенно не поняла, к чему клонит Регина, Катя.

– Нет, ты не понимаешь. Тут очень чисто. «Комореби» не просто обрадует Елену Летучую, тут вся съемочная группа начнет писаться кипятком от восторга!

– Угу… – Катя мало того, что не разделяла восторга, так еще и на фразе «писаться кипятком» ощутила фантомное жжение. Умеет все же Регина создать неприятные ситуации!

Монолог обещал быть долгим. Катя приготовилась продолжать угукать после каждого предложения, демонстрируя свою вовлеченность и пытаясь понять, зачем же все это рассказывается.

– Так вот… – Регина забрала у Кати часть бумажек и продолжила свой рассказ, свято веря, что помогает подруге получше узнать людей, с которыми ей предстоит породниться. О том, что, возможно, лезет не в свое дело, она даже не думала. – Мой дядя, отец Дани, называй его, короче, как хочешь, одно время жил в Японии. Причем достаточно долго. Очень проникся всей этой их культурой. А японцы все чистюли, у них там по религии положено. Все чистое – божественное, все грязное – сама понимаешь. Короче, вся семейка у них с маниакальной тягой к чистоте. И ресторан всего лишь верхушечка айсберга. Вот увидишь потом, у них не квартира, а больничная палата, все блестит и скрипит. Порой мне даже кажется, что ОКР – заболевание генетическое. Меня, слава богам, японским или не знаю каким, это стороной обошло. Спасибо папе за доминантные гены хаоса.

Катя в очередной раз угукнула и улыбнулась, хотя было вовсе не до смеха. Хозяйка из нее еще хуже, чем нобелевский лауреат. Да еще и волосы, которых с нее сыплется больше, чем шерсти с облезшего Дымка… Если даже десятая часть того, о чем говорит Регина, правда, то на еще не начавшихся отношениях (заветный вопрос так и не прозвучал ни в одном из разговоров, телефонных звонков и переписок) можно уже ставить крест.

Кате уже давно хватило, но Регина лишь продолжила свой информационный поток.

– Наверное, поэтому Данил так не любит детей, – хмыкнула Разумовская, скручивая очередную бумажку, и посмотрела Кате прямо в глаза, – они просто концентрация хаоса и источник грязи. Все эти желтые сопли и зеленые какашки. Так себе радуга.

– Да-да, – Катя подавилась воздухом. И зачем Регина все это рассказывает?! Жирно намекает, что все знает? Откуда? Зачем? Почему не сказать прямо? Смотрит в глаза, но как будто в их отражении видит все, что было, есть и будет, как гадалка в хрустальном шаре. Катя перевела взгляд на бумажку, что держала в руках. Красивая фраза про семейное счастье и дом – полную чашу. Да они издеваются. Катя сделала глубокий вдох и продолжила: – Меня тоже не привлекает вся эта эстетика гладких детских розовых попок. – За смешком Катя попыталась скрыть липкий ужас, от которого избавиться куда сложнее, чем от волос по всему полу или противных детских соплей.

Причем Катя даже не наврала. Радостей материнства она не испытывала, но все же был нюанс… маленький такой, четырехмесячный, порой кричащий нюансик с прочерком в графе «отец».