Книга По страницам четверга, страница 72 – Соня Субботина

– Именно! У меня психологическая травма! Написать о сексе так, чтобы он выглядел как антисекс… это прям надо уметь!

– Как по мне, все уместно и в рамках контекста, это же не эротический роман, а стилизация под житие, – бросился защищать автора Данил.

– Да я смотрю, ты влюбился!

Слова «только если в тебя» вертелись на кончике языка, но вслух он ответил совершенно другое:

– Кать, не дури!

– Ладно-ладно. – Она поймала себя на мысли, что если ей и стоит в будущем ревновать Данила к кому-то, то только к Евгению Водолазкину, и улыбнулась.

– Только не бросай «Лавра», пожалуйста! Там такой финал… даже я чуток прослезился, тебе понравится. Ты же как раз любишь над книгами порыдать. – На самом деле он тоже не хотел, чтобы эти созвоны прекращались. Он был готов вечно обсуждать любимую книгу с девушкой, которая ему так нравится. Даже если эта девушка нелестно высказывается о книге. Даже если приходится служить бесплатным переводчиком с русского на русский.

– Хорошо, не брошу. Значит, буду пугать тебя кружочками, где я буду вся в слезах и соплях. – Катя тут же поняла, что про кружочки зря сказала, но теперь отступать было некуда.

Параллельно с «Лавром» и ромкомом про девушку, которая приходит на практику в онкодиспансере и не может выбрать, кто ей нравится больше: такой же студент меда, как и она, врач или пациент, Катя начала «Замок Броуди». Даже со скоростью 2,5х шло гораздо медленнее, чем хотелось бы. Будь ее воля, она бы прям на обложку налепила предупреждение:

Катя еле сдерживала слезы, пока ее слушала. Совершенно незнакомый ей человек, умерший задолго до ее рождения, смог прекрасно прощупать все ее болевые точки, чтобы давить на них снова и снова с каждой страницей. Отец тиран, помешанный на том, что же подумают люди. Мать, которая не может и слова против сказать. Одна дочь, которую беременной выгоняют из дома. Вторая, которая вынуждена все свободное время сидеть за учебой, лишь бы угодить отцу. Да уж… Катя сама будто жила в таком замке. Вряд ли она сможет добраться до финала истории, но в любом случае, даже опираясь на прослушанный кусочек, на собрании будет что обсудить, главное – только не разрыдаться при всех.

Спокойные, размеренные дни Катиного больничного, состоявшие из книг, книг и еще книг, разбавил внезапный приезд Данила, посчитавшего слова Кати о выздоровлении младшего брата за отмашку, что наконец-то можно подорваться и объявиться без предупреждения на крыльце ее дома. В одной руке – цветы и коробка эклеров, чтобы поднять настроение болеющей. В другой – чуть запоздалый книжный подарок на Восьмое марта.

Этот букет получился ничуть не хуже того первого, который Данил подарил какой-то бабуле на улице, когда узнал, что их встреча с Катей отменяется. До новой цветы явно не дожили бы, а так смогли выполнить свое предназначение – стать причиной женской улыбки. А вот книга была той же – подарочное издание Аси Лавринович, о котором вскользь упомянула в одном из разговоров Катя, пошутив, что уже продала одну почку ради похода на отбеливание, а без второй жить нельзя, так что остается только смотреть на это подарочное, пускать слюни, но руками не трогать.

Пока они с Катей виделись чуть ли не каждый день, Данил не отдавал себе отчета, насколько привязался к ней. Но стоило прожить больше пары дней без возможности увидеться, как он сразу понял, что долго без нее не протянет. Хотелось сгрести Катю в охапку и никогда не отпускать. Постоянно думал о ней, чем бы ни был занят. Из-за несвойственной рассеянности чуть не слетел с автомата, благо препод не стал валить на последней контрольной цикла. А вот Нина Андреевна не скупилась в выражениях, когда ей показалось, что Данил перестал выкладываться на всю. Равно как и мама в клинике, которая теперь все свои шуточки оставляла до момента, когда пациент выйдет за пределы кабинета, чтобы не потерять своего криворукого, но все же любимого помощника.