Книга Чужая ноша, страница 38 – Марина Крамер

Раньше Анфиса непременно одернула бы себя за такие мысли о сестре, но сегодняшняя ситуация словно вытравила из нее прежнюю Анфису, которая всегда всем должна. Если сейчас она и должна кому-то, так в первую очередь себе — да, должна вернуть себе душевное равновесие, сохранить ясную голову и найти Гришу. А потом уж они будут вместе думать, как жить дальше, как справиться со всем. Главное ведь — быть вдвоем, рядом, и тогда можно преодолеть что угодно.

Это словно придало Анфисе сил, она перестала плакать, села, решительно вытерла глаза и решила пойти в полицию. Судя по всему, Гриша не появлялся ни дома, ни на работе уже почти трое суток, и на основании этого у нее не могли не принять заявление.

Ей повезло. Видимо, где-то наверху решили, что неприятностей, обрушившихся на Анфису за такой короткий срок, достаточно, потому надо сделать послабление. Дежурный капитан без единого ненужного слова принял у нее заявление о пропаже мужа, не отпустил, как она ожидала, шуточек на тему «погуляет и вернется», а наоборот, смотрел с сочувствием.

— Только должен вас предупредить, Анфиса Леонидовна, — заглянув в ее данные, сказал капитан. — Возможно, придется и в морг на опознание приехать.

— Я врач, — ответила она спокойно, хотя внутри все похолодело — такой вариант развития событий казался ей самым ужасным, но не очень реальным.

— Знаете, я тут всякого повидал. Иной раз и врачам бывает не по себе. Ладно, не хочу вас пугать. Вы идите домой, как будет какая-то информация, вам сообщат.

Анфиса вышла через проходную какой-то успокоенной, как будто доброжелательное отношение дежурного гарантировало, что Гришу найдут, все будет хорошо. Она вынула из сумки мобильный, на котором отключила звук сразу, как вышла из квартиры. Разумеется, там было больше десятка пропущенных звонков, но среди них не оказалось ни одного от мужа.

«Даже не представляю, где он может быть. — Войдя в небольшой сквер и обнаружив там свободную скамью, Анфиса села и решила: — Хватит тянуть, звонить свекрови все равно придется, так лучше сейчас, пока один раз повезло».

Но с первых же минут разговора со свекровью она поняла, что Гриши там нет. Свекровь расспрашивала ее о состоянии, о том, как протекает беременность, и уже от этих вопросов Анфисе стало нехорошо — выходит, и о том, что ребенка она потеряла, Гришины родители не знают. Он им не звонил, не сказал… И искать его в родном городе тоже нет смысла.

Отделавшись какими-то общими фразами и не желая пока пугать свекровь истинным положением вещей, Анфиса попрощалась, убрала телефон обратно в сумку и задумалась.

Все происходящее сейчас казалось ей каким-то дурным сном, никак не желавшим заканчиваться. Это было так непохоже на ее Гришу, на того Гришу Большакова, которого она любила и за которого вышла замуж, он никогда не позволил бы себе вот так ее мучить, просто исчезнув и не оставив ни записки, ни сообщения, ничего вообще. Гриша, сто раз проверявший, выключен ли свет в прихожей, никогда не оставил бы чашку с чайным пакетиком на столе — для него это было равносильно… да неважно чему, этого просто не могло быть, и все тут. И почему-то вдруг в памяти снова начали всплывать обрывки разговоров с отцом, зазвучали тревожные нотки в его голосе, на которые прежде Анфиса внимания не обращала. И в совокупности с полученной информацией из родного города Гриши все это заставляло сделать неутешительный вывод — Гриша действительно болен, а сейчас у него кризис, с которым он не смог справиться, и виной всему она, Анфиса. Именно ее отказ посидеть дома до родов и то, что потом случилось с ней и ребенком, наверняка запустили у Гриши процесс обострения, стали пусковым моментом для срыва.