Книга Чужая ноша, страница 95 – Марина Крамер

— Нет, ее не изнасиловали, просто задушили.

Анфиса отвернулась и пошла прочь из этого мрачного помещения. Она, человек, годами наблюдавший и беседовавший с убийцами разной степени извращенности, с открытыми садистами, любившими в красках описывать свои деяния, никак не могла привыкнуть к тому, что есть еще и их жертвы. Такие, как Олеся…

— Анфиса Леонидовна! — окликнул ее Мамонтов. — Вы протокол не подписали.

Она почти наугад поставила подпись в протянутом ей листке и, не попрощавшись даже, вышла из морга, села в машину и уставилась в лобовое стекло. Надо ехать к родителям и как-то сообщать им новость о том, что все их ожидания закончились, а надежды на хороший исход не оправдались. Но Анфиса понятия не имела, как, какими словами начать этот разговор, как вообще можно сказать их родителям, что их дочери больше нет? Как такие новости сообщают врачи в отделениях, например? Им, наверное, проще, потому что умершие пациенты не являются их родственниками, как и те, кому они эти новости сообщают, и это, скорее всего, облегчает им задачу.

Перед ней же будут сидеть мама и папа, и она просто не представляла, как открыть рот и, глядя им в настороженные и ждущие лица, произнести вот это — «Мама, папа, Олеси больше нет».

К первому допросу Санникова она готовилась тщательно. Ей очень хотелось сразу припереть его к стене фактами и не дать возможности выстроить какую-то более-менее внятную модель поведения, хотя на успех Полина особо не рассчитывала. У Санникова было слишком много времени, чтобы обдумать все случившееся и создать для себя какую угодно легенду, чтобы попытаться отговориться хотя бы от роли организатора. Судя по допросам всех его подельников, они словно сговорились сделать виноватой Светлану, а Полине с трудом верилось, что она в состоянии провернуть такое хотя бы в силу какой-то ощутимой неуверенности в себе — если, конечно, это не было актерской игрой. Но на блестящую актрису Светлана Котельникова не тянула вообще.

Санников вошел в комнату для допросов спокойно, выглядел уверенно и производил впечатление человека, абсолютно убежденного в том, что в его жизни все в порядке, исключая разве что вот эту темноватую комнату, стол и женщину в погонах за ним.

— Здравствуйте, Юрий Викторович. Я старший следователь Каргополова Полина Дмитриевна, веду ваше дело.

Он кивнул, поправил повязку на глазу:

— Рад бы сказать, что мне приятно, но, наверное, не стоит врать следователю с порога, да? — По его губам скользнула легкая усмешка.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — пожал плечами Санников. — Насколько это вообще возможно в тюрьме. Но тут хотя бы соседи, поговорить есть с кем. Насиделся в одиночке в Москве. Думал, что в лечебнице условия получше.

— Это не лечебница.

— Ой, ну что вы к словам цепляетесь, поняли же, о чем я. Вы лучше записывайте. Я официально заявляю, что был только исполнителем. Все придумала моя гражданская жена Светлана Михайловна Котельникова, — сказал он, глядя на Полину единственным глазом. — Вы записывайте, чего сидите?

— Вам не стыдно? — негромко спросила Полина.

— С чего вдруг?

— Вы обвиняете женщину, с которой прожили десять лет, в тяжких преступлениях, а себя выставляете всего лишь исполнителем? Простите, но на тупое оружие в чужих руках вы не тянете.