Книга Заноза для хирурга, страница 101 – Анна Варшевская

— Ты же не против? — кладёт свои руки на мои, прижимая, а сам спиной вперёд двигается к комнате.

— Есть у меня парочка идей, как скрасить ожидание, — улыбаясь, иду за ним.

В спальне не даю себя обнять и отхожу на шаг.

— Ложись, — киваю на постель.

— Ты решила покомандовать? — он снимает до конца рубашку, соблазнительно улыбается.

— Я же обещала тебе наказание, — мурлычу в ответ.

Никита ложится на кровать прямо в брюках, поднимает одну бровь.

Сажусь сверху, оседлав его бёдра.

— Тебе не больно?

— Нет, и вообще, не думай об этом.

Я стаскиваю платье через голову. Он тут же тянется к груди, поглаживает.

— Нет уж, — отвожу проворные конечности в стороны. — Держите ваши руки при себе.

— Аня-я, я так не смогу, — тяжело дышит.

Нет, так не пойдёт. Задумчиво оглядываюсь и замечаю кое-что интересное.

— А это для чего? — дотягиваюсь до тумбочки и беру лежащий сверху свёрнутый в кольцо шнур.

— Я… вяжу разные узлы. Успокаивает, — он облизывает губы.

— Отлично. Я тоже умею вязать разные узлы, — коварно улыбаюсь, и мужчину подо мной чуть не подбрасывает. — В конце концов, хирург я или где?

— Аннушка… — хрипит с трудом.

— М-м? — сосредоточенно обвязываю одно запястье, делаю петлю крепкой, но свободной, чтобы не давила на кожу.

Смотрю на Никиту выразительно, и он медленно поднимает руки к изголовью. Очень удачная у него спинка кровати, с достаточно широкой ромбовидной решёткой, есть за что зацепиться.

Отстраняюсь и с удовлетворением рассматриваю результат. Ловлю мужской взгляд — зрачки расширены, глаза почти чёрные. Грудь быстро поднимается от частого дыхания. Кладу ладони ему на скулы, склоняюсь, целую нежно и быстро отстраняюсь — он тянется за мной, но далеко сдвинуться не может. Спускаюсь ниже, поглаживаю рёбра, еле касаясь пальчиками, и Никита ёжится.

— Ты меня щекоткой собралась пытать?

— Ну уж нет, я найду пытку поинтереснее, — шепчу, и у него, кажется, непроизвольно, вырывается тихий стон.

Выцеловываю дорожку от шеи к груди, потом по животу. Слезаю с его бёдер, спускаюсь ниже и устраиваюсь поудобнее, но, когда берусь за ремень брюк, он тут же напрягается.

— Аннушка, подожди…

Смотрю на Никиту с недоумением.

— Ты что, не любишь этого? — странно, мне казалось, всем мужчинам нравятся оральные ласки.

— Я… люблю, — он сглатывает, тяжело дыша, — но я не хочу, чтобы ты… не надо тебе это делать.

— Почему? — медленно тяну за язычок замка, глядя ему прямо в глаза, запускаю внутрь руку.

— Пожалуйста, не проси меня… напоминать тебе… — он откидывает назад голову и зажмуривается. — М-м-м!

О чём он? А, не всё ли равно! Сую обе руки под пояс брюк и тяну, заставляя мужчину приподняться, а потом опускаю их вниз, оставляя его в одном белье. Он вцепляется в спинку кровати так, что пальцы белеют.

— Всё ещё не хочешь? — спрашиваю с наигранным разочарованием и просовываю ладонь внутрь, касаюсь напряжённого ствола, обвожу по кругу.

— Да-а-а, — выдыхает Никита со стоном, не открывая глаз.

— То есть не хочешь, — улыбаюсь, сдвигаю ткань, высвобождаю его и, обхватывая, поглаживаю нежную кожу.

— Н-нет, прошу…

— Просишь о чём? — я склоняюсь и торможу буквально в сантиметре от верхушки, так, чтобы он чувствовал моё дыхание.

— Не останавливайся, — шепчет с перекошенным от желания лицом. — О, боже, да! — срывается на вскрик, когда я обхватываю его губами, располагая язык снизу, на самой чувствительной точке.