Книга Заноза для хирурга, страница 102 – Анна Варшевская

Меня так заводит его возбуждение, что я, не прекращая своих ласк, слегка раздвигаю ноги и вжимаюсь в матрас.

— Господи, Аннушка, я не… слишком… слишком хорошо! — он то сжимает, то разжимает кулаки, поворачивает голову, впивается зубами в собственное плечо, заглушая очередной стон. Я тут же тяну к нему руку, поглаживаю по щеке, шее, груди — не хочу, чтобы он сдерживался, звуки только подстёгивают, приближая мой собственный оргазм, так что пусть стонет.

Продолжаю посасывать его, выпускаю и щекочу языком, заставляя мужчину выгнуться и прошипеть грязное ругательство. Потом опять вбираю в себя, с силой сжимая губы.

— Аня!.. Я сейчас… Остановись!..

Я понимаю, что он хочет отстраниться, но не даю ему этого сделать. И, слегка изогнувшись, продолжаю, стараясь смотреть прямо на него — хочу видеть его лицо, искажённое от страсти и удовольствия. Наконец, он гортанно вскрикивает, и я чувствую мягкое тепло, ударяющееся в нёбо. Отпускаю его, но тут же обхватываю рукой, продолжая сжимать пульсирующий орган, и от этого вида меня саму накрывает — закусываю губу, едва удаётся сдержать всхлип.

Мы оба тяжело и рвано дышим. Я убираю чуть липкие пальцы, ложусь рядом и немного сверху на поднимающуюся от частого дыхания грудь, вслушиваясь в постепенно успокаивающийся ритм сердца, которое колотится под моим ухом.

— Родная, ты страшная женщина, — отдышавшись, говорит Никита спустя несколько минут. — Моё наказание закончилось? Развяжешь?

— Хм-м, — приподнимаюсь и потягиваюсь, чувствуя приятную истому во всех мышцах, — вообще-то я ещё не сделала с тобой всё, что хотела! Как насчёт вот этого?..

— О нет! — он опять хватается за изголовье.

— О да!

Подозреваю, соседи не вызвали полицию этой ночью только из опасений, что в квартире окопались два маньяка, которые явно убивают друг друга. А что ещё могут означать такие крики?

— Анна Николаевна, зайдите ко мне!

Громкий голос разносится по коридору, и новенькая медсестра рядом со мной вздрагивает. Как это всё знакомо!

— Анна Николаевна, а Никита Сергеевич всегда такой… строгий? — шепчет мне.

— Он не строгий, он просто очень ответственно относится к своей работе и от других требует того же, — сдерживаю улыбку, готовую расползтись по лицу.

Быстро собираю папки со стола и иду к кабинету.

— Анна Николаевна, — меня останавливает Надя, передаёт пару бумаг, — отдайте, пожалуйста, заведующему на подпись.

— Хорошо.

— Аннушка, — шепчет мне тихонько, — у тебя улыбка из-за ушей видна. И глаза блестят, — хитро улыбается. — И у Никиты Сергеевича тоже.

Чувствую, как заливаюсь краской по те самые уши, Надежда прыскает.

— Мебель казённую только не ломайте, она на балансе значится!

— Надя! — выпаливаю чересчур громко и оглядываюсь по сторонам.

Но старшая медсестра только машет рукой и, рассмеявшись, убегает по своим делам. Выдыхаю и захожу к Никите в кабинет.

Сразу за дверью меня ловят и целуют, прижав к стене.

— Ты такая сексуальная в этой форме, — шепчет мне на ухо мужчина.

— Это же моя обычная, — оглядываю себя.

— И что? Она не может быть сексуальной? — руки уже пробираются под рубашку и творят с грудью нечто совершенно невообразимое.

Всхлипываю и постанываю от резкого прилива удовольствия. В последнее время я как кошка озабоченная, стоит Никите меня коснуться — загораюсь моментально.