Книга Заноза для хирурга, страница 42 – Анна Варшевская

— Наверное, я буду салат… — говорю неуверенно.

— Анна Николаевна, простите, но я должен сказать. Вы похудели в последнее время. Пожалуйста, поешьте нормально, — мужчина глядит на меня внимательно.

— С чего вы взяли, что я похудела? — покраснев, спорю скорее из нежелания соглашаться, хотя и сама знаю, что потеряла в весе. Вопрос, неужели это так заметно? Никто, кроме него, мне об этом не говорил.

— Хирургическая форма стала вам велика, — он отводит взгляд, но тут же опять смотрит в глаза и улыбается: — Воспринимайте это, как рекомендацию врача.

— Вы считаете, что я плохо выгляжу?

— Я не это имел… — он тянется к воротнику рубашки, но опускает руку. — Вы выглядите замечательно, — добавляет тихо.

— Пожалуй, можно взять что-то посущественнее, — говорю после неловкой паузы.

— Они очень неплохо готовят рыбу, — глядя на меня поверх меню, произносит мужчина, и к нам моментально подлетает официант.

— Вы здесь часто бываете? — спрашиваю, когда у нас уже принимают заказ — я последовала рекомендации и взяла рыбу с овощами, как и мой спутник.

— Время от времени, — он пожимает плечами.

— А чем вы вообще занимаетесь в свободное время? — спрашиваю вдруг и, глядя на растерянное лицо Добрынина, не удерживаюсь от небольшой шпильки: — Ну, знаете, свободное время — это когда человек не работает.

— Спасибо за пояснения, а то я и не сразу понял, о чём речь, — он отпускает тихий смешок и облокачивается локтями на стол, подаваясь ближе ко мне. — У меня есть одно секретное хобби.

— Что, правда? — я тоже наклоняюсь к нему, изнутри поднимается волна любопытства.

— Точнее, если быть честным, у меня было хобби, — на его лицо вдруг набегает тень, но он тут же немного смущённо улыбается. — Мы с… то есть, я одно время раскрашивал небольшие модели… фигурки героев одной игровой вселенной.

— Серьёзно? — в голову бы не пришло, что таким можно заниматься.

— Да, — он неловко пожимает плечами, опускает глаза, — понимаю, звучит, наверное, странно, но…

— Думаю, это отлично помогает расслабиться, — мне хочется немножко ему помочь и дать понять, что я не считаю это глупым. — Один из мужей моей матери резал сухое мыло.

— Ого! — Никита Сергеевич прищуривает глаза.

— Ага, — я улыбаюсь, — коробки этого мыла громоздились у нас в коридоре, на кухне вечно был запах, как в хозяйственном магазине, мне казалось, что даже у супа был мыльный привкус.

— И чем всё закончилось? — Добрынин, наклонив голову набок, смотрит на меня, не отрываясь.

— Мама забыла купить мыло и случайно положила в мыльницу какой-то экземпляр, который он сушил последние пять лет, — насмешливо фыркаю. — Был жуткий скандал, и она спустила с лестницы сначала коробки, а потом и мужа.

В глазах моего собеседника сияют смешинки, но тут наш разговор прерывает официант, принёсший заказанные блюда.

Рыба действительно очень вкусная, как и овощи, и я съедаю всё до последнего кусочка. Время от времени ловлю на себе взгляды Добрынина, и меня терзает подозрение, что если я оставлю на тарелке хоть что-то, он начнёт кормить меня с ложки. От этой странной заботы в груди теплеет — даже мать, по-моему, никогда особенно не интересовалась, достаточно ли я поела.

— Как зовут вашего кота?

Мы уже пьём чай, а до этого обсуждали только еду. Добрынин спрашивал меня о любимых блюдах и сам рассказывал, что необычного ему удалось попробовать. Из особенно жуткого мне запоминается страшно вонючая квашеная селёдка, которую едят в Швеции, со странным названием сюрстрёмминг.