Книга Мама для детей босса, страница 62 – Анна Варшевская

— Что? — спрашивают у меня хрипло.

— Вы даже не представляете, как вам идёт, — выдыхаю ошеломлённо. — И вы отказываетесь их носить?

Он поднимает руку, поправляет оправу, и я аж вздрагиваю от этого движения.

— Оля, сколько раз ты назвала меня на «вы»? Я сбился со счёта…

Ну это просто неприлично — так радостно улыбаться.

— Я не считала, — улыбаюсь в ответ.

— Давай я всё-таки пока сниму их, хорошо? — он аккуратно кладёт очки обратно на стол. — И просто буду смотреть на тебя с близкого расстояния?

— Насколько близкого? — шепчу пересохшими губами.

— Максимально близкого, — слышу в ответ.

Меня подхватывают на руки. Я даже не успеваю возмутиться или что-то сообразить, как уже оказываюсь в спальне, а затем на кровати. Мне ни на секунду не дают нормально вздохнуть, его руки и губы везде, горячее дыхание и неразборчивый шёпот то опаляют мочку уха, то обжигают ключицы, то заставляют покрыться мурашками живот. В какой-то момент я остаюсь без одежды — и не понимаю, как так вышло, почему мои руки уже лежат на обнажённой мужской груди и спускаются всё ниже и ниже, к полоске светлых волосков, убегающих под домашние брюки.

У меня появляется ощущение, что я подхвачена странной волной, сладкой до боли, которая то приподнимает тело над поверхностью, то опускает в глубину, не давая даже сделать вдох. И это волнообразное движение усиливается, убыстряется, становится почти нестерпимым, пока, наконец, не прошивает судорогой, рождающейся где-то там, где-то, где мы настолько вместе, насколько только могут быть мужчина и женщина.

Кажется, я кричу. Или он. Или мы оба — потому что намертво склеиваем губы, прижимаемся друг к другу так, что непонятно, где заканчивается одно тело и начинается другое.

На поверхность — в реальность — мне удаётся вернуться не сразу. Я просто продолжаю лежать, и только когда Демьян несколько раз зовёт меня по имени, перевожу на него расфокусированный взгляд.

— Оля! Я сделал тебе больно?! Да ответь же!

— Больно? — моргаю и чувствую вдруг влагу на щеках. — Нет, что ты…

— Тогда почему ты плачешь? — он нежно стирает следы слёз с моего лица.

— А я плачу? Наверное, потому что не знала, что может быть так… хорошо, — выдыхаю в ответ и слышу нервный смех.

— Господи, Оля, я тебя люблю.

Смотрю на него расширившимися глазами и понимаю по его лицу, что он сам от себя не ожидал этих слов. И почти наверняка сейчас думает, что поторопился, что не надо было, что рано, и вообще, может быть, это совершенно не так — ну и ещё кучу таких же глупостей. Поэтому не даю ему задуматься окончательно, а подаюсь вперёд, мягко касаюсь его губ и обнимаю, прижимаясь.

— Я тебя тоже, — шепчу ему на ухо.

Я не знаю, сказала я правду или преувеличила собственные чувства, у меня не было времени об этом подумать, но мужчина немного расслабляется, прижимается ко мне сильнее и переворачивается набок вместе со мной.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю его тихонько в стремлении как можно быстрее перевести тему, аккуратно, еле касаясь, поглаживаю синяк под глазом, который спустился к скуле.

— Удивительно, — он улыбается, притягивает к себе поближе, закидывает мою ногу себе на бедро.

— Господи, тебе что, ещё надо? — вырывается у меня невольно.

Демьян негромко смеётся.

— Мой период воздержания превысил все разумные пределы, — нахальные руки пробираются в абсолютно недопустимые с ханжеской точки зрения места, я ахаю, глядя на довольное лицо. — А рядом с тобой мне так срывает крышу, что я просто обязан поставить тебя в известность — ближайшие дни мы всё свободное время будем проводить в постели.