Книга Так точно, товарищ полковник, или влюблённая поневоле, страница 92 – Анна Варшевская

В груди сжимается.

— Ты что… Ты на самом деле подозревал меня?

— Нет! Нет, я не верил… не хотел этому верить, я…

— Не хотел. Но на какие-то доли процента допускал, что это всё-таки возможно, так ведь? — смотрю на мужчину, и он отводит глаза. — Ты не доверял мне до конца.

— Алина, — он говорит торопливо, умоляюще, — ты должна, должна понять! Я же… я следак, следователь до мозга костей, я не могу по-другому, у меня голова так устроена! Я обязан просчитывать все варианты, я столько лет этим занимался! Абсолютное доверие — это что-то нереальное в моём случае, малышка… Пожалуйста, пойми!

Да, я понимаю, хочу сказать ему. И я правда понимаю. Но… всегда есть это проклятое «но». В моём представлении отношения без доверия построить нельзя.

— Отпусти меня, — прошу устало.

Он осторожно отстраняется, расцепляет пальцы на моих запястьях.

— Я тебя выслушала, — выпрямляюсь, расправляю плечи и делаю первый шаг мимо него, к выходу.

— Ты не можешь так уйти! — он заступает мне дорогу, в его глазах мечутся эмоции, которые я отказываюсь видеть. — Ты нужна мне! Я не смогу без тебя! Я… люблю тебя! Алина, я тебя люблю, слышишь?!

— Иногда этого мало, — качаю головой. — Любовь — это ещё не всё, товарищ полковник.

Мужчина начинает задыхаться, а я подхожу к нему, протягиваю руку, легко провожу пальцами по щеке, поглаживая.

— Малышка, прошу тебя… не надо…

— Я тебя тоже люблю, — говорю тихо.

Поворачиваюсь и выхожу из комнаты.

* * *

— Так, а ну вылезай оттуда!

Голос сестры доносится до меня глухо из-за одеяла, которое я натянула себе на голову.

— Я сказала, вылезай!

Вцепляюсь в спасительную ткань, которую начинают с меня сдёргивать, но ничего не выходит, руки слабые. Наверное потому, что я лежу уже четвёртый день и почти ничего не ем.

— Посмотри, во что ты себя превратила!

Передо мной стоит сердитая Мари. Закрываю глаза. Никого не хочу видеть, слышать, вообще ничего не хочу. Я даже плакать устала. Слёз нет.

— Сил нет смотреть на тебя, — сестра злится. — Ну что мне сделать?!

Оставить меня в покое.

Ага, как же. Так мне и дали вволю пострадать. Спустя пару минут на меня обрушивается не меньше трёх литров ледяной воды.

— Сдурела?! — подскакиваю из постели как ошпаренная.

— Ой, ну надо же, встала! — фальшиво удивляется Мари, ставя пустое ведро около кровати. — Я чай заварила. Переодевайся, сушись и выходи на кухню, поговорим.

М-да. Сестринская поддержка как она есть. Но на кухне меня действительно ждёт чай, а ещё аромат до сих пор тёплых пирожков с капустой и с мясом. В животе урчит.

— Недавно испекла, специально в полотенце завернула, чтоб не остыли, — сестра подталкивает меня к стулу. — Садись, поешь, а то на лице скоро одни глазищи останутся.

Насупившись, устраиваюсь за столом, но выпечка такая вкусная, что настроение само собой немного поднимается.

— Алинка, солнышко, ответь-ка мне, дорогая сестрица, — начинает Мари, когда я утоляю первый голод, — ты решила себя уморить во цвете лет, а? Для этого есть какая-нибудь причина, столь же возвышенная, сколь и идиотская?!

— Нет, — бормочу мрачно. — Просто я дура.

— Большинство дур прекрасно устраиваются в этой жизни, — философски замечает сестра, — иногда — да что там, гораздо чаще — значительно лучше, чем всякие умницы. И живут себе, горя не знают.

— Очень смешно, — хмыкаю в ответ и вздыхаю.