Книга Развод. Будьте моим бывшим, доктор, страница 25 – Анна Варшевская

— Рассказывайте, что случилось? — сажусь рядом с пациентом.

— Да вот, спина у меня болела, доктор, — стонет он, — ну день, другой, неделю примерно. В ногу немного отдавало.

— Так, — записываю себе симптомы. — А дальше что?

— Так ногу парализовало сегодня, встать я не смог, — жалуется мужчина. — Вся левая сторона как отнялась! Инсульт у меня, не иначе! И болит! Всё болит!

— Да что вы спрашиваете?! — возмущается дочь, стоящая тут же. — Скорее его надо в инсультное отделение! Что за врачи пошли, вы что, не знаете, что в таком состоянии нужно как можно быстрее действовать?!

— У вас не инсульт, — говорю спокойно пациенту, проводя осмотр. — При инсульте, который сопровождается параличом, болей быть не может. Разве что голова будет болеть. Вам нужно не в неврологию, а в нейрохирургию, у вас люмбаго. То, что в народе называют — прострел. И ишиас — именно из-за него нога онемела.

— Да я жаловаться на вас буду! — дочь уже не просто возмущается, а почти визжит.

— Жалуйтесь, — говорю устало. — Это ничего не изменит.

— Подожди, дочка, — мужчина смотрит на меня внимательно. — Вы уверены?

— Да, — киваю ему.

— Папа, что ты её слушаешь! Посмотри, она же хорошо если медицинское училище закончила, да и то на тройки одни, поди! — разоряется девушка.

— Я позвоню старшему врачу, может быть, он вас переубедит, — достаю телефон, сил на ругань у меня нет.

— Не надо, — пациент качает головой. — Поехали, куда вы там сказали. В нейрохирургию? В госпиталь тогда везите. Я хоть и в отставке, но мне туда положено.

Чуть не застонав, соображаю, что очередная встреча с Игнатьевым у меня не за горами. Похоже, все дороги ведут туда. И смена, как назло, заканчивается. Просто так он мне уехать точно не даст.

Деваться всё равно некуда. Запрашиваю у сонного диспетчера направление, и мы грузимся в машину. Дочь пациента ещё продолжает что-то там бурчать, но я не реагирую.

— Ждите, пока я спущусь! — выдаёт наконец. — Отвезёте меня вместе с отцом!

— Скорая — не такси, — отвечаю спокойно. — Мы бригада реанимации. Мы везём пациента. Вы можете приехать в больницу позже, в установленные часы приёма.

С каждым моим словом её лицо искривляется всё сильнее.

— Это форменное безобразие! — шипит девица. — Я напишу на вас официальную жалобу!

— Пишите, — снова пожимаю плечами. — Не забудьте отправить копии в Минздрав и президенту.

— Хамка! — визжит она, но я уже сажусь в машину.

За несколько недель работы на скорой я просто перестала реагировать на такие угрозы. Люди чаще всего не в курсе, что мы действуем строго по инструкции. И бригаду взгреют на плановом совещании как раз за постороннего в машине. А жалобы от таких вот родственников пациентов, да и от самих пациентов, все официальные инстанции получают пачками.

В госпиталь мы приезжаем уже после восьми утра, когда у меня, по идее, заканчивается смена. Транспортируем пациента в приёмный покой, я отдаю дежурному сопроводиловку и, пока он подписывает мне бумаги, устало слежу, как мужчине помогают перелечь с нашей каталки на больничную.

Параллельно ловлю себя на том, что прислушиваюсь, силясь услышать знакомый низкий голос. Мысленно ругнувшись, уже разворачиваюсь к выходу, когда… голос до меня действительно доносится. И не успеваю я сообразить, что за странные нотки в нём, как из-за поворота выходит Игнатьев. А рядом с ним, чуть не заглядывая ему в рот, идёт женщина в медицинской форме и накинутом сверху белом халате.