Книга Наследники чужих судеб, страница 95 – Ольга Володарская

Она кивнула, а потом легонько сжала его руку.

— Ты первый человек в Ольгино, которому я рассказала об этом. Да что там в Ольгино… В Москве единицы знают о моей потере. Когда кто-то из просто знакомых спрашивает: «Как поживает Адам? Почему его давно не видно?» — я отвечаю: «Все хорошо, он гостит у бабушки».

Запищал котенок. Так он требовал добавки.

— Все, Вася, хватит! У тебя уже живот вырос, а в нашей фрязинской породе толстяков нет.

— Давай я ананас почищу, — предложил Зорин. Изначально он хотел рассказать Оле, что его сын планирует приехать к нему на каникулы, но решил от этого воздержаться. Мать, которая только что поделилась горем, сообщив о гибели своего ребенка, не хочет слышать о чужих детях, живых и здоровых. Или он не прав? И тогда лучше сказать, чтобы она за него порадовалась? Не найдя правильного ответа, смолчал.

— Теперь я задам тебе нескромный вопрос. — Оля, взяв кота на руки, села напротив Миши. — У тебя есть кто-то?

— Нет.

— Слишком быстро ответил.

— Значит, вру? — хмыкнул Зорин. — Но у меня правда никого. Даже полусерьезные отношения закончены в феврале. Я, видите ли, не поздравил даму с Днем святого Валентина. А я за праздник его не считаю. Тем более влюбленным особый день и не нужен — каждый особенный.

— Налей мне еще. — Она подвинула к нему свой полупустой стакан.

Он подлил ей и себе. Шампанское ударило в голову, и Мишаня наконец-то расслабился.

— Дрянь ананас, да? — попробовав кусок, он не дожевал его, сплюнул в салфетку.

— «Вавилонский», что поделать! Но если его в сиропе проварить, получится приятный напиток.

— Чем занималась сегодня?

— Ездила в микрорайон, ела дивные вафли на завтрак, покупала шмотки.

— Этот халатик — обновка? — На ней было симпатичное кимоно с журавлями.

— Нет, это Аленина вещица. В ее комнате много одежды сохранилось. Бабушка не выкинула и не раздала.

— Тебе идет. Особенно цвет шоколада.

— Мне да, а ей нет. — Оля покрутилась. Ей шампанское тоже в голову ударило, и она стала кокетливой. — Поэтому тетка не носила это кимоно.

— Чем от него пахнет, не пойму?

— Крымскими лугами. — И рассказала про мыло, которым ее бабушка запаслась в годы тотального дефицита. Похожую историю и Зорин вспомнил. В их некогда большой семье, где было сразу три хозяйки, а в доме два погреба и чердака, закупки впрок делались чуть не в промышленных масштабах. Вместе посмеялись. И выпили за предков.

— Хочешь, в комнату пойдем? — предложила Оля, видя, как Мишаня уже не знает, как усесться. Стул мал ему, и он жесткий, скрипучий. А в комнате удобный диван и можно для фона включить телевизор.

— Чур ушастого бандита с собой не брать. — Васька уже искусал его ноги, желая с ними поиграть.

— Он сейчас угомонится. — И положила котенка на печку.

Разлив остатки шампанского по стаканам, Зорин передислоцировался в комнату, которую в советское время, скорее всего, называли залом. В ней имелся главный его атрибут — телевизор. Еще стенка с книжным шкафом и посудным, в нем сервизы и хрустальные вазы. На диване плюшевое покрывало с оленями. Кровать застелена другим, более нежным. На двух окнах шторы с цветами и оборками. Полупрозрачные, от солнца не защищающие, только, как сказала бы тетка Кира, от ошалелых мух. Примерно такая же обстановка была в их зале. Но в этом имелась своя изюминка, а именно — старинные часы. Они стояли на страже границы между кухней и комнатой для отдыха у телевизора.