Онлайн книга «Комиссар Конте, сдайте ваш багаж!»
|
И Мерц повиновался мадам – Конте получил несколько отрезвляющих ударов под дых и на какое-то время затих. В этот момент пришёл в себя Оттис, и оценив угрожающий тон мадам, завопил: – Мадам, меня нельзя убивать! Я – католик! – Заткни глотку, старый маразматик! – взъерепенилась Симона, фыркнув перед носом бродяги своим плащом. – А ты, Бёртон, приведи в чувство Триашу. Она ещё не всё увидела Конте оклемался, и продолжил выводить эту гадину из себя: – Эй, Симона! Если тебе так нужно свежее мясо, давай поговорим с глазу на глаз! Отпусти девчонку, ей-Богу, в ней килограмм тридцать! Да и остальные тебе не придутся по вкусу. У меня есть знакомый на городской живодёрне, я без проблем подгоню тебе вагон ещё не успевших остыть тушь – нажрись уже сполна! – Как ты мне уже надоел, мерзкий легавый! – и мадам Курвуазье, словно фурия, примчалась к прикованному Конте и отвесила ему хлёсткую пощёчину, попутно расцарапав ему лицо до крови. – Ещ-щё слово, ещё слово вырвется из твоих грязных губ, и я отрублю тебе голову, а лучше – язык! Конте чуть не рассмеялся, но спорить с нервной дамой так себе затея, потому предпочёл промолчать. На лестнице послышалась возня – змеиная стража уже волокла к остальным пойманного за шкирку Альбанеллу. Для него Горбатый припас деревянные колодки – ещё минута и его защёлкнут в этих средневековых тисках, словно каторжника. – В нашем полку прибыло… – недовольно пробурчал себе под нос Конте. – Симона, она приходит в себя, но очень слаба. Ты думаешь, в таком состоянии она что-нибудь нам скажет? – Бёртон был серьёзно обеспокоен и похромал за стаканом воды для Триаши, но стакан был выбит из его рук этой стервой. – Что ты мелешь, Эндрю?! Может ещё предоставить ей президентский номер в Палас-Отеле?! Ты становишься мягким, словно гнилая слива, мне это не нравится! – Что ты мелешь… Мягкий, как гнилая слива… И так выражается оплот нашей литературы. Фу, аж вымыться захотелось! – Ташлен не удержался, чтобы этого не сказать, хоть и про себя. Настал черёд всполошиться Альбанелле, скованному в деревянной колодке: – Послушайте! Мисс, дама, фройляйн! Душечка-старушечка, милая, может, сходим вместе, под ручку на Монмартр, а после хлопнем чего на уголочке улочки Мартир? После общества такого джентль-мэна, как я, вам сразу попустит, и вы станете добрее и не захотите никого убивать! Вот теперь и старику Альбанелле досталась пощёчина от мадам Курвуазье… – Старушечка?! Сейчас я покажу тебе старушечку! Горбатый, неси топор! Сейчас я ему покажу! От блестящего острия топора у старика Альбанеллы пропал дар речи и сердце ушло в пятки. Чтобы хоть как-то отвлечь разъярённую сучку, Конте попытался заговорить ей зубы: – Слушай, Симона, ты хоть объясни нам, на правах приговорённых так сказать, ради чего вы тут устроили мясокомбинат? Ладно, мы так, под руку подвернулись, а вот те трое – Агарвал, Сингх, Тхакур, они чем тебе не угодили? – За высокие цели и плата высокая! Уж не думаешь ли ты, безмозглый легавый, что за какого-нибудь грязного бродягу, сродни этого, великая сила Кобры наделит нас неограниченной властью в этом мире?! От услышанного теперь и у Конте пропал дар речи. Ташлен, высокомерно фыркнул и с выражением лица академика озвучил свой вывод: – Видишь Конте, к чему приводит насилие и разврат – полное и необратимое моральное уродство. Я говорил, попомнишь ещё мои слова! И вот – пожалуйста! |