Книга Зимняя коллекция детектива, страница 240 – Анна и Сергей Литвиновы, Татьяна Устинова, Татьяна Полякова

– Значит, при всем параде, то есть при усах и бороде, он вошел в квартиру Светланы, – заговорила я. – Сколько он там пробыл?

– Десять минут.

– Конечно, наверняка позаботился запастись ключами. Вышел, и что?

– Сразу уехал в Москву. На вокзале в туалете переоделся, избавился от усов и бороды.

– Отлично. И ты даже любопытства не проявил? Не заглянул в квартиру проверить, чем там парень был занят?

– У меня был приказ снять наблюдение.

– Саша, – повернулась я к Лукьянову, – знаешь что, отрежь-ка ты ему ухо.

– С радостью, – сказал он, отлепляясь от стены.

– Хорошо, хорошо, – возвысил голос Ларионов. – Хочешь все знать, пожалуйста. Разбирайся со своим Дедом сама. Когда здесь появился тот тип и стал следить за Светланой, предугадать последующее труда не составило, и у меня на этот счет были точные указания.

– Значит, ты вошел в квартиру после того, как там побывал шофер, обнаружил труп и оставил надпись кровью на паркете. Зачем?

– Чего ты глупости спрашиваешь? Чтобы усложнить жизнь вот этому… – кивок в сторону Лукьянова. – Я думаю, Деду хотелось избавиться от твоего дружка. Твоими руками, разумеется. Обычно ты работаешь быстро, но в этот раз хозяина подвела. Никитина шлепнули, а этот ушел.

Услышанное меня не удивило. Вполне в духе моего благодетеля. Правда, я очень сомневалась, что дело здесь в Лукьянове. Нет. Что у нас последовало за этим? Безвременная кончина Филиппова. На это Дед, скорее всего, и рассчитывал, затевая сложную комбинацию. С Филипповым у него наметились существенные разногласия, и теперь тот обрел покой в могиле, за Лукьяновым охотятся московские ребятки, а Дед вроде бы и вовсе ни при чем. Вот это я называю талантом.

Возможно, Лукьянов думал о том же, потому что с его физиономии сползла улыбка. Кому приятно осознавать, что его провели как младенца, использовав в свое удовольствие. Правильно говорят, на всякого мудреца довольно простоты, вот и нечего мнить себя самым умным.

– Суки, – плюнул Лукьянов, слегка удивив меня. Будто сам лучше.

– Дату предполагаемой гибели Никитина тебе назвал Дед? – спросила я Ларионова. Ох, как не хотелось ему отвечать на этот вопрос. Но он ответил:

– Да.

Что ж, значит, мой благодетель был прекрасно осведомлен о планах своих друзей. По крайней мере, дату назвал точно. Может, сам ее и предложил, сославшись на какие-либо обстоятельства, мол, двадцать шестого прошу отправить на тот свет, а раньше ни-ни. «Он хоть понимает… – думала я с отчаянием и сама себе ответила: – Понимает. Он заигрался. Совершенно спятил от неуемного желания остаться в полюбившемся кресле». Не буду врать, что это явилось для меня неожиданностью.

– Но на дате, написанной кровью, сердце твое не успокоилось? – продолжила я.

– Не мое, Деда, – нахмурился он. – Надо было подкинуть вам информацию.

– Конечно. Тебя воодушевил чужой пример, и ты нацепил усы с бородой?

– Видишь, как хорошо ты соображаешь, – похвалил Ларионов, а я посетовала:

– Все мы сильны задним умом. Ты отправился в квартиру Светланы с ревизией, а потом прислал мне деньги, вынудив пошевеливаться. И даже позвонил, когда вы поняли, что к намеченной дате я на Лукьянова не выйду.

«А за всеми вашими ужимками, – невесело подумала я, – пристально наблюдал мой друг Тагаев». То, что Ларионов был в квартире Светланы последним, позволило ему сделать вывод, которым он со мной и поделился: Лукьянова подставил Дед. Так оно и было. Просто цель в виду имел другую.