Книга Зимняя коллекция детектива, страница 291 – Анна и Сергей Литвиновы, Татьяна Устинова, Татьяна Полякова

– Ты меня подсадишь, – скомандовала она.

Я не понимал, зачем взбираться туда, откуда сверзился валун. «Господи, к чему этот сыск? – подумал я. – Ведь никто Лесе за ее усердие не заплатит. Чисто детское любопытство. Или она на меня впечатление производит?»

Я тоже отцепил свой борд. Подошел к Лесе, стоявшей рядом со снежно-булыжной стеной. Подставил девушке колено и сложенные в замок руки. Мимо изредка проезжали лыжники. Кое-кто на нас с удивлением взглядывал. Снег почти прекратился. Леся схватилась руками за мои плечи, наступила на подставленное мною колено – горнолыжный ботинок оказался тверд, и я невольно поморщился. «Прости», – прошептала она. От ее тела, оказавшегося так близко, пахло морозцем и свежестью. Девушка, с негромким причитанием «извини-извини-извини», быстро поставила левую ногу в мои руки, сложенные в замок, оттолкнулась, оперлась другой ногой о плечо – весом она оказалась невелика, словно синичка. Затем схватилась за верхнюю кромку стены, попыталась подтянуться на руках, а я за ноги подтолкнул ее вверх. Р-раз, и вот она уже лежит животом на стене. Упражнение мы выполнили без сучка без задоринки, словно неоднократно тренировались, – или как давно знакомая парочка понимает друг друга без слов.

Леся поднялась на ноги и отряхнула живот и колени от снега. А потом стала бродить, что-то высматривая. Возбужденно крикнула:

– А ведь здесь есть следы!

А потом, спустя минуту:

– Кинь мне сюда спички!

– Где я их тебе возьму? – усмехнулся я.

– Ну, тогда зажигалку.

Я достал из кармана зажигалку и бросил наверх. Она поймала с первого раза. Потом опустилась на колени и стала что-то высматривать в снегу. Затем вынула телефон и начала фотографировать нечто, находящееся у ее ног. Лыжники, неторопливо проезжавшие мимо, поглядывали на нее с изумлением. «Вот неугомонная», – подумал я.

На снежной стене, где сидела Леся, еще пару раз полыхнула вспышка телефонного фотоаппарата. «Ну что, злоумышленник изобличен?» – крикнул я насмешливо.

Леся не ответила.

Она провозилась наверху минут пятнадцать – я уже начал подмерзать. Наконец подошла назад к краю. Крикнула: «Лови меня!» Я приготовился. Она смело обрушилась мне в объятия.

Я не сразу отпустил ее. Напротив, придержал и постарался прижать к себе. Леся засмеялась: «Но-но!» – и высвободилась.

Через пять минут мы уже нацепили свои доски и не спеша заскользили вниз по красной трассе.

…Когда мы подходили к коттеджу, совершенно стемнело. Навстречу нам из бани выскочил красный, распаренный и совершенно голый Саня. С бессмысленным криком: «Ешкина медь, финский облом!» – он обрушился всем телом в сугроб и зарычал. Леся прыснула.

Мы вошли в дом. С кухни доносились соблазнительные запахи русской праздничной трапезы: оливье, селедки под шубой, сырно-чесночного салатика. За столом хлопотала команда, возглавляемая, разумеется, кулинаркой Стеллой. Светка крошила яйца, невыразительная супруга бухгалтера раскатывала тесто. И даже травмированная Горелова оказалась здесь. Сидя на лавке и уложив в кресло забинтованную ногу, она, рыдая, резала лук. «Где ты ходишь, Олеся Засранковна! – обрушилась гиперэмоциональная Светка на мою спутницу. – Давай подключайся! А ты, – перенесла она свое внимание на меня, – в баню иди, там все мужики. Кроме, – она понизила голос, – инвалида Сухарова».