Онлайн книга «Зимняя коллекция детектива»
|
Вик ухмыльнулся. Ему нравилось, когда растапливают печь! Он вскочил, постоял возле Кузьмича, который складывал дрова шалашиком, подумал и потянул одну дровину. – Вик, положи на место. Вик и ухом не повел, отнес дровину за кресло и стал грызть – не потому, что ему нравилось грызть поленья, а потому, что это игра такая!.. Пламя весело затрещало, заскакало, отблески окрасили розовым выскобленный пол. Алла подошла и стала спиной к огню – может, ледяной кол в позвоночнике растает? Кузьмич ушел в соседнее помещение, где, по всей видимости, была кухня, и чем-то там гремел. – У меня шоколад есть. Хотите? – спросил оттуда. Алла вдруг вспомнила: – Бельгийский?.. Он появился в проеме, вид у него был удивленный. – Почему бельгийский? – Игорь прилетел и привез миланскую колбасу и бельгийский шоколад. Кузьмич пожал плечами, как будто недовольно. – Шут его знает, может, и бельгийский. Хотите? Алла потерла спину под свитером. Проклятый кол никак не таял. – Почему кордона «полста-три» нет ни на одной карте? Вик все гремел поленом за креслом, гонял его по лиственничному полу туда-сюда. Павел внес две большие кружки, поставил на деревянные подлокотники кресла и потряс рукой – обжегся. – Вик, сказано, отнеси полено на место. А я больше всего горячее красное вино люблю. На биатлонных трассах всегда наливают. Питье, конечно, специфическое, но я люблю. Глинтвейн называется. Туда главное гвоздику запустить. Без гвоздики смак не тот. – И ложку куантро. Тут он вдруг уставился на нее, как будто она выдала некую тайну, откровение!.. Алле стало неловко. Кол в спине, и еще этот мужик смотрит!.. – Чего еще, я не понял? Она принялась объяснять: – В глинтвейн хорошо добавить ложку куантро, будет вкуснее. Это ликер такой французский, неужели не знаете? Ну, яблоко, апельсин, сахар, корицу – само собой. И одну ложку ликера на бутылку вина. Попробуйте, замечательно получается. – Вы… разбираетесь? – Не то что разбираюсь, но я тоже люблю глинтвейн. Тут он почему-то весело сказал: – Вот те на!.. Уселся на подлокотник, взял одну кружку – ей даже не предложил! – и велел дружелюбно: – Ну, рассказывайте, рассказывайте! – Что рассказывать-то? – Кто вы и откуда. Алла повернулась к печке лицом. …Осторожней, осторожней! Он же не просто так, он… смотрит. И вообще опасный человек. Тут опасный человек вдруг удивился, как будто заметил что-то, чего раньше не замечал. – У тебя чего, спина болит? – Откуда вы… Он брякнул кружку обратно, в один шаг оказался рядом и бесцеремонно полез ей под свитер. – Где болит? Здесь? Или здесь?.. Большая чужая ладонь прошлась по ее спине, пальцы понажимали так и сяк и оказались за ремнем брезентовых штанов. Алле стало так жарко, неловко, стыдно! Щеки и шею затопило тяжелым румянцем. Она ухватила его руку, вытащила ее из своих штанов и отшвырнула. – Погоди ты, не брыкайся. Что со спиной? – Не надо меня трогать! Тут он ухмыльнулся, как Вик, – лукаво и несколько плотоядно – и протянул: – Разве ж я трогаю?.. Когда я трогаю, то я не так трогаю. Ну-ка давай, давай, пойдем на диванчик. И правда потянул ее в сторону дивана. Алла разозлилась всерьез. – Уберите руки, или я дам вам по шее. Серьезно предупреждаю!.. Он сделал какое-то движение, от чего у нее на спине оказались обе его руки, молниеносное нажатие, вспышка боли – белым светом залило мозг, пот выступил над верхней губой – и ледяного кола как не бывало. Кол рассыпался мелкими горячими осколками по всему позвоночнику, стало легко и совсем не больно. |