Онлайн книга «Детектив на пороге весны»
|
Нет, есть тоже любила, но «ограничивала себя». Господи, подумала она с тоской, какая ерунда лезет мне голову. Когда я на пороге смерти, нельзя думать о пирожных. Или нет, не так. Не на пороге, а на волосок от смерти. Господи, опять ерунда выходит!.. Хмурый дядька, который был представлен ей как Юрий Латышев и который должен был ее «прикрывать», на Мику вовсе не смотрел. Любезничал с кондитершей, у которой, как в рассказе Бунина, были розовые ноготки, похожие на миндальные орешки. Может, из-за этих ноготков, а может, из-за того, что она находилась в милом, уютном и таком привычном кафе, все предстоящее казалось Мике совершенно нереальным, словно она из яви вот-вот должна шагнуть в сон, и хорошо об этом знает, и шагать не хочет, но… должна, должна!.. Она помялась некоторое время, ожидая, что он хотя бы взглянет на нее, так сказать, поддержит ее взглядом, но он тыкал пальцем в розаны и корзиночки, смаковал свой выбор – кондитерша млела, – и Мике ничего не оставалось, как двинуться следом за распорядительницей в прохладную полутемную аквариумную глубину. Валентин Певцов, который еще вчера составлял основное счастье ее жизни и надежду на лучшее будущее заодно, сидел у зеркальной стены к ней лицом и смотрел на нее не отрываясь. У Мики вдруг вспотела спина. – Сюда, пожалуйста. – Девушка отодвинула ей стул. Мика прижимала к груди пакет, в котором обозначался контейнер. Ладони были липкими. – Что-нибудь закажете сразу? – Кофе, – пролепетала Мика. Под его взглядом ей делалось нехорошо. – И сок. – Свежевыжатый? – Да. – Апельсиновый, морковный, яблочный, ананасовый, грейпфрут?.. – А… апельсиновый. – Принесете через десять минут, – распорядился Валентин Певцов, бывшее счастье ее жизни. – Раньше не надо. – Хорошо, – сказала девушка несколько удивленно. – А кофе сразу? Или тоже через десять минут? – Все, все через десять минут, черт подери!.. В зеркале Мика видела, как Юрий Латышев покрутил головой, выискивая местечко, плюхнулся у выхода и развернул газету. Как ей хотелось вот прямо сейчас, здесь, сию минуту, снова стать свободной и легкой, положить ногу на ногу, развернуть газету, покачать ногой, рассматривая собственный замысловатый сапожок! И чтобы не было ничего гадкого и ужасного, случившегося с ней этой ночью, и чтобы она снова стала независимой и гордой, и чтобы не было тех ужасных слов, которые этот человек напротив говорил ей с такой отвратительной яростью! Но она знала, что никогда, никогда не сможет их забыть. Никогда – трудное слово. – Давай, – велел Певцов, как только распорядительница отошла. – Да не под столом, дура! Так давай! Я не шпион, твою мать!.. – А… кто ты, Валя? – Я никто. Я идиот, который доверил овце важное дело, только и всего! Глаза у Мики вдруг налились слезами. Она не собиралась рыдать, но, кажется, уже рыдала. – Прекрати! – велел он. – Я уйду через пять минут, и тогда начнешь свои концерты, а сейчас мне представлений не надо, твою мать!.. – Валя, ты говорил, что папа, что папины бумаги… Что, если мы не переправим их за границу, папу посадят и… А на самом деле… – Что на самом деле? – вдруг перебил он и глянул внимательно. – Ты что? Влезла в коробку? – Что? А… нет. – Кажется, она играла плохо, неумело, хотя всю жизнь считала себя виртуозом по части обвести мужчину вокруг пальца. |