Книга Детектив на пороге весны, страница 124 – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Анна и Сергей Литвиновы

Ну все. Финишная прямая.

– Что-то вы так печальны, голубушка, – вдруг тихо спросил старичок, – или случилось что?

Наталья глянула на него и стала смотреть в грязный пол.

Вот чего она еще не любила, так это задушевных разговоров со случайными попутчиками, да еще в маршрутке!

– Вы не думайте, голубушка, я не из праздного любопытства, просто лицо у вас такое… грустное.

Наталья неожиданно разозлилась.

– А должно быть веселое? – осведомилась она грубо. – Я целый день на работе, маршрутку ждала сорок минут, я есть хочу, спать хочу и сижу на… приставном стуле. А у меня спина болит!

Зачем она только познакомилась с Ильей?!

Все было бы замечательно – сидела бы до конца дней своих с другом Виктором и его трепетной мамашей, варила бы гороховый суп, вязала бы носки и отдала бы ребенка в районный детский садик, где все такие же, как она. Где у каждой «мамочки» по своему Виктору, носкам и ребенку, а у ребенка сопли, а дома свекровь, и все озабочены проблемой «съема», желательно, чтобы недалеко от метро, и от детского сада недалеко, и от магазина недалеко.

Такого «съема» отродясь не бывало – только если палатку поставить на каком-нибудь газоне, вблизи магистрали или станции метрополитена.

Магистраль – артерия нации.

«Мы работаем, чтобы не закупоривались артерии нации!» – восклицал мистер Питкин в каком-то старом кино.

Пойдем в кино, пригласил ее Илья, а она отказалась.

Ну что он, дурак? Ну как она может пойти с ним в кино?!

Ну пойдет она в кино, ну, поверит во все на свете, ну, расслабится непозволительно.

А дальше-то что?!

Она сто лет ни с кем не ходила в кино. Нет, не сто, но лет десять точно.

На первом курсе Наталью позвал в кино ее тогдашний «молодой человек», так это называлось.

Она пошла. Очень гордилась собой, наряжалась и прихорашивалась. У нее было серое финское пальтецо с капюшоном – на капюшоне опушка неопределенного меха. Еще был красный капроновый шарфик, гофрированный, яркий, но очень неудобный и жесткий. Он кусал шею и все время вылезал из-под воротника, зато очень оживлял пейзаж. Еще были боты, правда, резиновые, но тоже красные! В резиновых ботах на сухом асфальте было не слишком приятно, но очень, очень, очень «красиво» и в тон шарфику.

Украсившись шарфиком и ботами, она еще напоследок вытянула челку перед зеркалом. Тогда все носили челки, и Наталья свою челку не любила, она все время закручивалась в разные стороны, потому что волосы кудрявые, а Наталья, понятное дело, мечтала о прямых.

Почему-то все девчонки мечтают именно о том, чего у них нет и быть не может. Кудрявая – о прямых волосах. Маленькая – о длинных ногах. Высокая – о том, чтобы как-нибудь стать поменьше.

Наталья тоже мечтала. Обо всем.

Она мечтала похудеть, уменьшиться в росте, обрести короткие прямые волосы и «приличный» размер ноги. У нее размер был исключительно «неприличный» – сороковой.

Ну вот. Она вытянула челку, налачила ее так, чтобы та стояла колом и уж никак не могла закрутиться ни в какую сторону, и пошла в кино.

С «молодым человеком».

Кино называлось «Легенда о Наройяме», и повествовало оно о жизни японской деревни конца девятнадцатого века. Там, в кино, людей закапывали живыми в ямы, насильно женили, а те, которым жен не хватало, проделывали всякие ужасные вещи с козами и овцами, некоторые с собаками, стариков отводили умирать в горы – не потому, что они были плохи, а потому, что «время пришло».