Книга Детектив на пороге весны, страница 230 – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Анна и Сергей Литвиновы

– Похвальное знание современной литературы, – кивнул Берсеньев.

– И как это все понимать?

– Об этом лучше спросить девушку Надю, теперь уже совсем не юную подружку Чадова, которая вечно болталась с пишущей машинкой.

– Черт… – простонала я. – Ты думаешь…

– Я думаю, она поможет нам разобраться, если мы настойчиво попросим. Отсюда до ее деревеньки совсем ничего, домчу за пятнадцать минут. Лишь бы дамочка на месте оказалась.

На дорогу у нас ушло немногим больше пятнадцати минут, а вот дома Надежду мы не застали. Ее мать к нашему появлению отнеслась настороженно, но Берсеньев даже ее умудрился очаровать. Улыбался так проникновенно и дважды смог рассмешить, после чего мы удостоились приглашения на чай, которое самым вежливым образом отвергли, дабы не создавать неудобства хозяйке. По ее словам, Надежда сейчас в конторе, вернется домой не раньше шести.

Мы сочли это удачей, в присутствии грозной мамаши разговор вести куда затруднительней. И направились в контору. Одновременно с нами к крыльцу административного здания подкатил расхристанный «газик», из которого и появилась Надежда. За рулем была она сама, и это как-то не вязалось с образом женщины, которая безропотно плывет по течению.

Я окликнула ее, женщина остановилась и с хмурым видом подождала, когда мы подойдем ближе. Она была в куртке нараспашку, резиновых сапогах и мужской кепке. Выглядела Надежда весьма решительно.

– Опять вы, – буркнула недовольно.

– Надо поговорить, – отрезал Берсеньев, все его обаяние мгновенно испарилось, Надежда взглянула испуганно, а он добавил: – Желательно сейчас.

Он достал из кармана конверт и показал ей, не выпуская из рук.

– Что это? – спросила она, в глазах откровенная паника, да и голос звучал напряженно.

– Вот об этом мы и хотели поговорить.

– Я сейчас.

Она направилась в контору, Берсеньев шепнул мне:

– Стой здесь, – и пошел в обход здания, должно быть, решив, что Надежда попытается сбежать.

Но опасения его не оправдались, через пять минут женщина вновь появилась на крыльце и кивнула в сторону «газика».

– Поехали, тут поговорить не дадут.

Подошел Берсеньев, мы сели в машину и затряслись по сельской дороге. К счастью, долго ехать не пришлось, когда последний дом остался позади, Надежда свернула в лес и заглушила двигатель.

– Что там у вас?

Берсеньев, который сидел рядом с Надеждой, вновь протянул ей конверт, но на этот раз позволив его открыть и вынуть письмо. Она мазнула по нему взглядом и сказала:

– Я-то здесь при чем?

– Я не стану тратить время и объяснять, – заговорил Берсеньев, – что экспертиза покажет: тут использовали тот самый принтер, что стоит у вас в конторе, а текст набран на машинке, которую вы скорее всего до сих пор храните дома.

– Давно выбросила, – усмехнулась она.

– Не забывайте, на чьей мы стороне, – вздохнул Сергей Львович. – Наша задача – спасти от тюрьмы невиновного человека, а для этого мы должны знать, что здесь произошло много лет назад. Все остальное нас не касается.

– Хорошо, – кивнула она. – Спрашивайте.

– Давайте вспомним то лето, когда на даче жил Чадов и к нему приезжали его друзья: будущий писатель Смолин и девушка с редким именем Венера, которую Аркадий так любил.

– Вот уж глупость, – фыркнула Надежда. – Это она перед ним хвостом мела. Со Смолиным любовь крутила и других не забывала. Есть такие бабы, которым надо, чтоб мужики только на них смотрели. А у Чадова девушка была, не девушка даже, а гражданская жена, если уже ребенка его носила. И любил он ее. Ее родители были против, считали Аркадия непутевым, из одного института его выгнали, и другой он собирался бросить, говорил – не тому учат. Вот родители и увезли ее в Крым, свежим воздухом дышать, а на самом деле от него подальше. Может, о беременности дочери они тогда не знали. Аркадий по ней скучал. Каждый день письма писал, я их сама на почту относила. Вряд ли они доходили, потому что она ни разу не ответила. Он ее очень любил, а я любила его. Моя единственная любовь на всю жизнь.