Книга Детектив на пороге весны, страница 368 – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Анна и Сергей Литвиновы

Я никогда не верила в бредовую теорию о том, что у каждого человека есть «вторая половинка», которая тоже бродит по свету и ждет встречи. А после истории с Красавчиком в вещие сны я тоже перестала верить. Благодарю покорно. Мне уже снился Ник – в образе прекрасного принца. Только реально он оказался совсем не принц. Самовлюбленный бабник, и больше ничего.

И вот, получи, Лиза Кузьмина: все твои красивые теории и убеждения полетели в тартарары. Ты вспоминаешь лицо художника и глупо хихикаешь. Ты закрываешь глаза – и видишь его улыбку…

И, главное, ты совсем НЕ УДИВЛЯЕШЬСЯ, что нашла его. Как будто так и надо…

Весь вечер, и ночь, и утро я пребывал в радостном настроении. А все потому, что мне предстояло свидание с Лизой. Очень давно я не испытывал подобных чувств… Может быть, это называется любовью?

Назавтра без пяти одиннадцать я занял позицию возле ее гостиницы. Сердце билось гораздо чаще, чем обычно. Лиза вышла из вертящихся дверей отеля с приличествующим моменту семиминутным опозданием. Улыбнулась, увидев меня. Подошла. Было видно, что над макияжем она сегодня утром потрудилась с особенной тщательностью, и мне было приятно, что это для меня. Я протянул ей букет коротеньких алых тюльпанов, купленных в цветочной лавке на Карлсплац: «Это тебе». Ее глаза зажглись радостью: «Спасибо».

Странные все-таки существа женщины! Никакого практического смысла этот дар не имел – больше того, от него сплошные неудобства. Ей придется таскать этот букет сегодня целый день, а завтра или везти самолетом в Москву (что страшно неудобно), или бросать в гостинице – что жалко. А ведь поди ж ты! Все равно радуется.

Я подвел Лизу к красному «Фольксвагену» четвертой модели, стоявшему рядом у тротуара. Щелкнул центральным замком, распахнул перед ней переднюю дверцу. «Это твой?» – восхитилась она. «Мой». На самом деле «фолькс» был моим лишь наполовину. Вчера, проводив Лизу в гостиницу, я заглянул в прокатную контору «Хертц» на Ринге и взял машину напрокат на три месяца. «Фольксваген» я выбрал в память об оставшемся в Москве «жуке». Да и вообще мне эта модель приглянулась: с турбированным движком объемом два литра, на низкопрофильной резине. Крошка «фолькс» носился, как дикая кошка. Вчера я опробовал его на автобане от Вены до Бадена, за полминуты разогнав до двухсот километров.

Лиза устроилась на переднем сиденье. Понюхала тюльпанчики и положила их на «торпедо». Я сел за руль.

– Есть ли какие-нибудь особенные пожелания, – спросил я, – что посмотреть в Вене?

Она помотала головой.

– Нет. Все на твой вкус.

– Тогда я покажу тебе то, что никогда не видят туристы.

Я задал шпор своему железному коню. Мой «фолькс» взревел и полетел вдоль да по Фаворитенштрассе, удаляясь от центра города.

– Как опера? – светски поинтересовался я.

– Блестяще! – восторженно откликнулась она. – Я вообще-то оперу не люблю, но эта!.. Солисты тоненькие, худенькие, а голоса молодые, хрустальные, как у ангелов!

…Впоследствии я не мог восстановить в точности, о чем мы с ней говорили. Все, происходившее в тот день – теплый, искрящийся, – слилось для меня в какой-то радостный весенний поток, сверкающий солнечными красками.

Я узнал, что Лиза в Вене в командировке, что работает она менеджером по маркетингу в крупном концерне и здесь договаривается о поставке австрийской обувки в Россию. Переговоры были успешными, босс доволен, обещал выписать Лизе по возвращении премию и назначить ее врио^[10]начальника отдела – от чего она, впрочем, зачем-то отказалась. Выяснилось, что живет Лиза с бабушкой и котом, отец бросил ее, когда она была еще совсем крошкой, а мать, в третий раз выйдя замуж, умотала с супругом в далекую Австралию.