Книга Сумеречный гость, страница 40 – Ольга Кунавина

– Елизавета Григорьевна говорила не раз потом своей дочери, что её любовь к Полбину была каким-то наваждением, – сказала Наталья Фёдоровна. – Она ничего не могла с собой поделать. Чары разрушились только тогда, когда она потеряла всё.

«Да, иногда прозрение приходит с опозданием», – подумала Варя.

Отведав таких же вкусных, как и чай, булочек с корицей и изюмом, гости собрались уходить. На прощание Наталья Фёдоровна подарила Варе несколько детских книг со своими сказками и иллюстрациями к ним.

– Я всегда дарю книги тем, кто приходит ко мне в гости, – сказала она. – Тем более, как сообщил мне Феликс Александрович, у вас много племянников.

В машине Варя поблагодарила Максакова за знакомство с Турениной.

– Ну, если вам понадобятся иллюстрации к вашим произведениям, вы можете обратиться к Наталье Фёдоровне. Она никогда никому не отказывает.

Варя бросила на архитектора изумлённый взгляд.

– Просто когда ваши племянники показывали мне свой автопарк, я заметил на письменном столе стихи про совят. Очень оригинальное стихотворение.

– Это не моё, – сбивчиво ответила Варя и покраснела. – Это всего лишь перевод. И то ему ещё довольно далеко до идеала.

– А что вы думаете по поводу исчезновения ожерелья? – неожиданно спросил архитектор.

– Наверное, это дело рук тех, кто был приглашён на сделку, – ответила Варя. – Может быть, ювелира.

– Почему вы так решили?

– Потому что он знал его настоящую стоимость, но потом чего-то испугался и подбросил ожерелье.

– Сомневаюсь, что это мог сделать ювелир. Он слишком дорожил своей репутацией.

– Откуда вы знаете? – удивилась Варя.

– Потому что этим ювелиром был мой прапрадед – Феликс Александрович Максаков. Меня назвали в честь него.

Варя растерянно промолвила:

– Я думала, вы из династии архитекторов.

– Да, я архитектор в третьем поколении, но мои дореволюционные предки занимались изготовлением ювелирных украшений.

Максаков ненадолго замолчал, а затем произнёс:

– И всё-таки вы немного правы: ювелир сыграл в этой истории очень важную роль. Он провёл собственное расследование и выяснил, что Елизавета Григорьевна действительно не покидала тех комнат, которые она занимала с детьми. Однако вскоре после того, как ожерелье было привезено к ней из банка самим управляющим, ей нанесла визит близкая родственница. Кузина. Правда, пробыла она у Елизаветы Григорьевны недолго. Конечно, в те времена было невозможно заподозрить в преступлении барышню благородного происхождения. И всё же мой прапрадед заинтересовался этой особой и выяснил, что заходила она к родственнице под надуманным предлогом. И вообще дамы не уславливались в этот день о встрече. Он лично решил понаблюдать за барышней и вскоре пришёл к удивительному открытию: кузина Елизаветы Григорьевны страдала клептоманией. Причём она воровала разные по ценности вещи: от почтовой открытки на прилавке писчебумажного магазина до флакона французских духов с туалетного столика своей подруги. Просто близкие и родственники не придавали большого значения этим пропажам, списывая их исчезновение на прислугу. Что же касается ожерелья, то девушка, выйдя из дверей гостиничного ресторана, где она только что выпила кофе с пирожным, увидела, как управляющий банкам, перед тем как подняться в номер Елизаветы Григорьевны, ненадолго задержался в холле гостиницы и, приоткрыв коробку, показал это украшение своему приятелю, владельцу этой самой гостиницы. Оказалось достаточно всего лишь одного взгляда, чтобы у барышни тотчас же возникло желание забрать понравившуюся ей вещицу. Девушка проследила за управляющим банком и, как только он покинул номер Елизаветы Григорьевны, постучала в её дверь. Та при гостье убрала коробку с ожерельем в комод. Пока дамы беседовали, на улице случилось маленькое происшествие: столкнулись два экипажа. Стоило Елизавете Григорьевне, привлечённой уличными криками, подойти к окну, как девушка мгновенно похитила ожерелье из комода и спрятала его в своей сумочке, а затем быстро попрощалась с кузиной и ушла.