Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 107 – Майя Яворская

– Дедушка наш хорошо получился? – озабоченно спросила мамаша.

Видимо, старшее поколение этот вопрос интересовал намного больше, чем воспоминания о торжественном событии.

Хотя, с другой стороны, их можно было понять: свадьба могла быть и не последней, а вот увековечить престарелого родственника требовалось безотлагательно. Правда, по боевому задору, с которым тот нес вахту у дверей в день мероприятия, трудно было предположить, что дедуля в ближайшее время собирается к праотцам.

– Конечно! – уверенно соврала фотограф. Критично посмотреть снимки дедули у нее просто не было времени.

– Тапочки надевайте! – завопил выскочивший из туалета дедушка и занял исходную позицию у двери.

Пройдя на кухню, гостья на секунду зажмурилась. Помещение сверкало и переливалось сочными цветами полицейской мигалки – оранжевые фасады, ядовито-синие стекла в шкафах, хрустальные ручки в виде ограненных шаров размером с кулак. От буйства красок рябило в глазах, а к горлу подкатывал тошнотворный комок. У идейного вдохновителя этого безумства явно в голове смешались понятия «ярко» и «красиво». Тут же возникла мысль отказаться от гонорара, чтобы только этого не видеть. Борясь с искушением бежать, Кира села за обеденный стол так, чтобы не упираться глазами в это варварское великолепие.

– Красиво, правда? – спросила с гордостью молодая супруга, неправильно истолковав оцепенение гостьи.

– Очень, – выдавила из себя Самойлова, постаравшись придать голосу убедительности.

В этот момент Кира перевела взгляд на супруга. Он явно не разделял концепции отказа от гармонии в угоду зрелищности, но высказываться открыто пока остерегался. В присутствии тещи и ее сестры, во всяком случае. Все же весовые категории были не равны. Молчаливая солидарность придала гостье сил, чтобы продолжить конструктивный диалог.

– Чайку? – засуетилась, насколько ей позволяла комплекция, одна из кариатид, протиснувшись на кухню.

– Нет, спасибо, – отрицательно качнула головой Самойлова и поставила сумку на колени, чтобы достать ноутбук. – Давайте быстро просмотрим фотографии. Если вы всем останетесь довольны, то рассчитаетесь со мной, и я отдам вам флешку.

– Не надо, – ответил свежеиспеченный муж и протянул деньги. – Давайте флешку.

– Погоди, Севочка, давай сначала посмотрим, – запротестовала теща.

– Нет! – отрезал зять, и та затихла.

«Ого! – подумала гостья. – Вот тебе и „увядший сельдерей“. Оказывается, в мальчике что-то есть!» Она не стала развивать тему и постаралась побыстрее ретироваться, пока семейство увлеченно обсуждало фотогеничность престарелого родственника. Дедушка принимал в конкурсе на лучшую собственную фотографию активное участие. Догадывался ли он о дальнейшей судьбе этих снимков, осталось за кадром.

По плану после общения с чужими родственниками предстояла встреча со своими. То есть с мамой. Что по силе эмоционального воздействия было сопоставимо с одновременной сдачей четырех госэкзаменов. Женщина тяжело страдала от дефицита общения, отчего беседы с ней всегда принимали форму красноречивого монолога с элементами зацикливания. Периодически дочь намекала, что историю в мельчайших подробностях уже слышит в седьмой раз за последние два часа. В такие моменты родительница смертельно оскорблялась и заходила с тузов. «Я знаю, – говорила она трагическим голосом, – ты меня ненавидишь и хочешь сдать в дом престарелых». Прием работал безотказно, и после краткого выяснения отношений история рассказывалась в восьмой раз. За последнюю неделю у Самойловой было четыре таких содержательных беседы. Пришло осознание, что проще приехать, чем выдержать подобную пытку еще раз.