Книга Пейзаж в изумрудных тонах, страница 2 – Майя Яворская

Хотя она и не производила такого яркого впечатления, как брат, в целом все в ней было органично. Лишь упрямый рот давал понять молодым людям, что на легкий флирт и ни к чему не обязывающие отношения рассчитывать не стоит. И это было правдой: романы от скуки Самойлова не признавала, оттого и не могла похвастаться бурной личной жизнью. Когда кто-нибудь из подруг начинал подкалывать ее, называя синим чулком, она всегда отвечала цитатой: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало^[1]». Такой сентенции приятельницы до конца не понимали, но предусмотрительно обижались.

Небурная личная жизнь тем не менее иногда сопровождалась довольно страстными романами. Правда, продолжительностью они не отличались. Причины были разными, инициаторы разрыва тоже. Но тенденция все же просматривалась: как правило, через несколько месяцев Кира понимала, что на одной страсти далеко уехать невозможно. Страсть – стимул к сближению самый мощный, но самый кратковременный. Надо еще о чем-то говорить. А темы для бесед, выходящие за рамки еды, тряпок, кино и стримов, находились исключительно редко. Попытки расширить кругозор и рамки восприятия окружающей действительности избранника встречали непонимание и довольно активное сопротивление. По неведомой причине предложение поговорить на абстрактные и философские темы воспринимались так негативно, как если бы Самойлова предложила заняться торговлей органами или оружием. Единственные в окружении, кто приветствовал и поддерживал такой формат общения, были только брат и приятель.

– Какая еще личная жизнь? Кузьмич, что ли? Эта помесь обожателя и предмета мебели?

– Ой, хорошо, что он еще не пришел. Услышал бы – расстроился. И вообще, не обижай его. Он хороший, добрый, а главное, очень умный. А я это в мужчинах ценю больше всего.

– Ах, ну да! Самая сексуальная часть мужчины – мозг…

– Именно!

– Это тема для дискуссии. Но не сейчас. И вообще, я не собирался его обижать. Мне просто любопытен его статус.

Сделав паузу, Кирилл удивленно добавил:

– Почему, когда говорю правду, люди думают, что я хочу кого-то обидеть?

– Может быть, все дело в интонации?

Кузьмичом звали старого приятеля и поклонника Киры, с которым она познакомилась больше года назад. В какой момент и по какой причине он стал Кузьмичом, никто сказать бы не смог, но прозвище приклеилось намертво. Кажется, его настоящее имя помнили лишь родители. Но это не точно.

Однажды став воздыхателем, молодой человек за все время так и не продвинулся в ухаживаниях ни на шаг. Кажется, Кузьмич нашел свое положение вполне комфортным и ничего менять не планировал. Самойлова же в первое время ожидала объяснения, но потом как-то привыкла к этим странным отношениям. Не сказать, чтобы они ее полностью устраивали, но менять что-то не позволяло воспитание.

Пока сестра с братом активно общались в прихожей, собака шаркающей походкой кавалериста прошла на кухню, задумчиво понюхала пустую миску, лизнула для верности ее дно, немного подумала и посмотрела на хозяйку. В этом взгляде было все – печальный укор, глубокая обида, искреннее недоумение, вселенское страдание и всепобеждающая надежда на человеческую гуманность. Глазами Чик владел не хуже, чем талантливый лингвист родным языком.