Книга Пани Зофья. У вас колесо отвалилось, страница 3 – Яцек Галиньский

Я привязала колесо веревочкой от пучка редиски. Оно больше не крутилось, но тележка хоть перестала скрежетать по асфальту. Как же я намучилась под этим чертовым солнцем! Пот лился по лицу и не только. И хотя я для своего возраста была в неплохой форме – так, во всяком случае, утверждала тренерша по аэробике в районном клубе для пенсионеров, – я все равно страшно устала.

Возле нашего дома я увидела одного из местных алкашей – он выгуливал свою карикатурную собачонку на маленьком газоне. Обычно их там, в так называемой курилке, бывало двое: он и еще один тип, без ноги, – мой сосед по этажу. Ногу ему ампутировали несколько лет назад. У людей, плохо знакомых с его биографией, он возбуждал сочувствие. Немолодой человек без ноги – печальное зрелище. Но те, кто представляет себе, что такое алкоголизм, знали: сужение кровеносных сосудов, ведущее к полному прекращению кровообращения и некрозу, – прямое следствие алкоголизма. Одноногий сам виноват.

Как бы то ни было, я в то утро настолько измучилась, что, проходя мимо человека, который низко мне поклонился и сказал «здравствуйте», только «небрежно» ответила:

– Ну да. Видите же – старая больная женщина мучится со сломанной тележкой. А вы только поздороваться и можете. Я не ожидаю, что вы втащите мои покупки по лестнице или хоть дверь мне откроете, но проявить хотя бы каплю сочувствия и понимания… – Я неодобрительно покачала головой. – Стыдно, знаете ли. Стыдно.

Сосед только удивленно взглянул – а ведь он видел меня издалека, мог бы догадаться, в каком я положении. Мог бы сообразить, как тяжело тащить полную покупок тележку, у которой одно колесо не крутится.

Дом наш расположен в старом районе Воля. Его продолжали так называть, хотя прежняя застройка осталась только на нашей улице. Вокруг повырастали деловые центры со стеклянными стенами. Мне эти перемены даже нравились. Так красивее. Новые здания не выглядели уродливыми, не воняли. Я только не понимала, зачем они нужны. Не было в них ни магазинов, ни мастерских. Я как-то зашла в одно такое здание. Просто чтобы посмотреть, что там внутри. Оказалось – ничего. Только лифты. Люди один за другим, вереницей впихивались в эти лифты. Людей, правда, было множество, и все невероятно элегантно одетые.

– Здесь только офисы разных фирм, – вежливо сообщил мне какой-то господин приятного вида, в черной униформе.

Вот почему за продуктами теперь приходилось ездить все дальше и дальше, а новых высоток становилось все больше и больше.

На нашей улице все пока оставалось по-прежнему, поэтому на ней еще сохранились кое-какие деревья. А также сапожник и стекольщик. Последние старые мастерские в этой части Варшавы.

В подъезде пахло застарелой мочой; я скорым шагом направилась к лифту. В лифте тоже часто воняло то водкой, то куревом, а бывало, что и собаки там гадили. В тот день мне повезло: в лифте просто стоял затхлый запах, который мне удалось вынести. Лифт наш ходил очень медленно и примерно раз в месяц вставал намертво. Ему, конечно, требовался капитальный ремонт, но не надо быть Больцеровичем^[1], чтобы понимать: работы могут обойтись в гигантскую сумму. В тысячу злотых, а то и больше. Может, в тысячу сто. Кто же потянет такие расходы? Ну а пока кооператив предоставил одного любезного, хоть и не особенно умелого человека, который время от времени ремонтировал наш лифт, и тот худо-бедно ездил.