Онлайн книга «Сто причин поверить»
|
Он молча наблюдал. Далее свела счеты с жизнью подруга его покойной жены – Светлана Лопачева. Напилась и ушла из жизни, оставив записку на клетчатом листке из тетради. Тетради в доме не нашли. Откуда листок? Кто унес тетрадь – не тот ли, кто принес водку? А принес ее Григорий Артюхов! – Круг замкнулся? – подвела черту Настя и перечеркнула под вопросами чистое поле блокнотного листа. В этот момент с улицы вернулся обкурившийся до сизого цвета лица Смотров. Протянул руку к ее блокноту. Она безропотно позволила его взять и прочитать вопросы. – Объяснись, капитан, – потребовал Смотров, усаживаясь на свое место с ее блокнотом. И Настя принялась ему все рассказывать. О подозрениях, сомнениях и причинно-следственных связях. Смотров слушал не перебивая. Без конца сверялся с записями в ее блокноте. – Я тебя понял, капитан, – произнес он вялым голосом и, задрав голову к потолку, произнес: – Но сейчас это не столь важно. Я хотел сказать, не это сейчас на повестке дня. – А что же? – Она почувствовала, как кровь приливает к лицу – так она разозлилась. – На нас поступила жалоба, – мрачно изрек Смотров. – На нашу работу. Типа мы необоснованно отказали в возбуждении уголовного дела по факту гибели гражданки Аверкиной. – Но там же сто процентов несчастный случай, товарищ майор! – возмутился Грибов. – Ее муж думает иначе. Написал жалобу. Поезжайте, разберитесь, коллеги. А я пока, – он положил ладонь на Настин блокнот, – оставлю это у себя и поразмышляю. Глава 19 – Ваня… Ванечка, просыпайся… Голос покойной жены слышался сквозь сон так отчетливо, так явственно, что он даже перепугался и резко сел в кровати. Так резко, что кровь прилила к голове и его близорукие глаза вовсе перестали видеть. Привычным движением он нашарил на прикроватной тумбочке свои очки, надел, огляделся. Не было в комнате Ниночки. И быть не могло. Она погибла. А сейчас он слышал ее голос во сне, нечего выдумывать. Он глянул на будильник: девять утра. Поздно для того, чтобы выходить на пробежку. Рано, чтобы завтракать и садиться за работу. Но сейчас он был в отпуске. В вынужденном отпуске. Вообще-то, Ваня работал на дому. Со студенческой скамьи выбрал для себя удаленку. И к работе приступал не раньше десяти утра. Завтракал без пятнадцати десять. – Никаких офисов, Ниночка, – бормотал он рассеянно, когда она изумлялась. – Моя работа требует сосредоточенности и тишины. Разве такое возможно в офисе? Там все снуют, шумят, пристают с вопросами… Ниночка его позицию принимала, но не следовала ей. Ей надо было быть все время на людях. Закончив учебу в театральном институте, она долго искала себе работу. Никто не хотел брать артистку с таким тихим голосом. Пристроилась в детском кукольном театре, где диалоги за нее проговаривала другая женщина, которая даже артисткой не была по штату. Ваня уже и не помнил, кем та женщина работала – то ли вахтершей, то ли гардеробщицей. Спустя три года Ниночке это надоело. – Я не реализовалась как артистка, Ванеч-ка! – плакала она иногда на его плече. – Меня никто не видит! А я же… Я же хорошенькая! Ниночка была ангелом. И не только для него. Ее обожали все соседи. И их сосед по лестничной клетке, Тараканов Николай Филиппович, так же как и Ниночка, долгое время не реализовавший себя как творческая талантливая личность, тоже ее обожал. |