Книга Золотое правило молчания, страница 35 – Галина Владимировна Романова

И вот теперь, подправляя контур на губах дорогим карандашом, она напряженно размышляла: какова причина этого вызова. И ей, уж простите, вовсе было не до фальшивых обид Алекса.

— Все, иди, работай, Алекс. А я пошла к генеральному.

Ей хотелось добавить: за приговором. Но она не стала. Кто знает, каков будет расклад к концу рабочего дня. Молчание для нее всегда монетизировалось благородным металлом.

— Смотри прямо там ему не дай, Анна Витальевна, — прозвучало ей в спину.

И она впервые услышала ревность в его голосе. Это немного смягчило ее раздражение. А он ее раздражал, да. Все утро раздражал!

— Не будь ребенком, Алекс, — со смешком проговорила Холодова. И, проходя мимо того места, где он сидел, слегка коснулась его волос кончиками пальцев. — Поверь, не станет он, как Жорка, задирать мне подол прямо в своем рабочем кабинете…

Стал! И еще как стал! Почти с порога. И даже принялся бормотать какую-то романтическую ерунду про мысли о ней, не дававшие ему покоя целую неделю.

— Это с какого же числа? — интересовалась Анна жарким шепотом, безропотно подчиняясь его рукам.

— С того самого, как сели за столы в ресторане. Ты в своем красном платье!.. О тебе песни слагать надо, Анна! Ты невероятно сексуальна! Я голову потерял…

И все в таком духе, не опасаясь присутствия секретарши в приемной. Галина Ивановна наверняка слышала характерные звуки. Агапов-младший не очень-то стеснялся: гремел мебелью, громко стонал и даже звонко ее шлепал.

— Ну а теперь о деле, — заявил преемник Жоры, надев штаны и усевшись на отцовское место во главе стола.

— Я — вся внимание, Алексей Георгиевич.

Анна тоже успела поправить одежду и прическу и прилежной ученицей сложила руки на столе для переговоров.

— Когда мы вдвоем, можешь без отчества, — глянул он на нее с прежней жадностью. — Можешь называть меня Алексом. Или это имя уже занято? И ты занята?

Она звонко рассмеялась, красиво запрокидывая голову. Она знала, что это красиво. Репетировала.

— Я, Алекс, как кошка, сама по себе! — Она глянула на него именно так, как знала: сведет с ума. — А с Громовым мы не любовники. Я покровительствую ему — да. А он мне стучит на коллег.

— Много настучал?

— Отец не обижался, когда я ему докладывала, — прищурилась Анна хищно.

У Жорки от такого ее прищура всегда заходилось сердце. Он просил ее прекратить эти штучки. А то грозил утащить ее с работы куда-нибудь подальше. И там… отшлепать. Сынок вон его не постеснялся, сделал это прямо здесь. И увозить никуда не потрудился.

— Хорошо.

Агапов-младший поводил шеей, как будто ему давил воротник сорочки, чего быть не могло. Та была расстегнута почти до пупка.

— Но давай впредь об отце не говорить. Если только я сам не попрошу. Идет?

Она молча кивнула, продолжая испытывать на нем всякие разные свои приемчики: от игры глазами до глумливых улыбок и позиций подбородка под таким углом, что ключицы выпирали.

Жорка всегда велся на ее штучки. Этот не стал исключением.

— Прекрати, Аня, а то я снова тебя раздену, — почти с мольбой отреагировал Алексей. — И да, хочу, чтобы ты знала: фирму я не продам, никого выгонять я не собираюсь. Если только твое покровительство Громову не станет меня бесить. Вот с ним я расстанусь легко.

— А со мной? — вырвалось у нее вопреки всем сигналам об осторожности, издаваемых ее организмом.