Онлайн книга «Простить нельзя помиловать»
|
– А мальчишку не могли найти два дня. Даже думали, он тоже погиб в огне. А потом он появился. Весь грязный, в слезах и соплях. Где, спрашиваем, был? Трясется, молчит. Потом уже детский психолог его разговорил. Будто дома был. Пожар с подвала начался. Мать туда вроде с керосиновой лампой пошла, банки расставлять по полкам. Загорелось сразу сильно. Он маму звал, звал и убежал. Испугался потому что. Мария Матвеевна замолчала и какое-то время размышляла, с сомнением уставившись на гостя. – Что-то есть еще, Мария Матвеевна? – решил он ее подтолкнуть. – Что-то, что не дает вам покоя? – Экспертиза… Там точно было написано, что погибла от удушья. Но… Но мой муж говорил с патологоанатомом. Тот сказал, что у погибшей была сломана шея. Следователи решили, что она оступилась. Упала с лампой в подвал. Керосин выплеснулся, и все загорелось. Но… – Что? – Но не верю я. Зачем лампа, если свет в подвале был? Кое-кто из соседей шептался, что Колька ее убил, а пожар подстроил. Хотел побыстрее от нее избавиться. И к законной жене в город перебраться. – Почему было просто не уехать? Зачем убивать? – задумчиво возразил Сергей. – Шептались, что Маша что-то знала о нем. Слышали однажды, как она в огороде шипела на него. Что, мол, может всем рассказать, куда подевалась дочка взводного. – Прямо так? – усомнился Хромов. – Она откуда могла знать о взводном? – Ой, а я не сказала вам? Маша ведь там – в части – машинисткой служила. Там и познакомились. Оттуда Колька ее и привез. Поселил у родителей. Потом ребенка ей сделал. А замуж по-настоящему так и не взял. – Как была ее фамилия? Если Климов не был с ней расписан и не записал ребенка на себя, значит, фамилия у матери и у сына была одна? Какая? – Белозерова… Мария Белозерова. А сына она назвала Иваном. Глава 27 Утро у нее началось с одиночества. То есть Федор самым бессовестным образом оставил ее одну. А была суббота, между прочим. И они могли поваляться, потому что ей не надо было спешить на работу. А еще вчера она встала в половине шестого. Чтобы успеть привести себя в порядок и проскочить пробку, собирающуюся по утрам на выезде из поселка на заливе. И вернулась поздно, потому что было созвано экстренное совещание. И они проторчали на нем два с половиной часа. – Давно пора бросить работу, – ворчал Федор, встречая ее у ворот. – Тебе денег не хватает? Ей хотелось ответить, что ей не хватает статуса замужней женщины для принятия таких важных решений. Но она промолчала. Не следовало на него давить. Пусть доходит до всего сам. Захотел же он детей? Захотел. Каждый вечер за ужином мечтает об этом вслух больше, чем она. Даже поспорили однажды, выбирая нерожденным близнецам университет. Татьяна и Федор почему-то не сомневались, что у них будет двойня. Она потянулась под тонким одеялом нежного оливкового цвета. Нашла, что цвет этот ей очень нравится. Федор без нее выбрал постельное белье. Даже не посоветовался. А ей неожиданно понравилось. Он так хорошо ее знает? Ее рука вытянулась в сторону тумбочки, нашарила ручку верхнего выдвижного ящика, потянула. Не глядя, достала упаковку с тестами на беременность. У нее теперь каждое утро начиналось именно с этого. Федор видел упаковку, но не задал ни единого вопроса. Он затаился и ждал. Зажав в руке тест, Татьяна пошла в ванную. И уже через три минуты из-за плотно закрытых дверей раздался ее счастливый вопль. |