Онлайн книга «Простить нельзя помиловать»
|
Она медленно шла в их сторону, когда из ворот Тимофея кто-то вышел с огромным мешком за спиной. Таня приставила ладонь козырьком к глазам, всмотрелась. Это точно не был Поляков. А кто? Она почему-то не узнавала. Кто-то чужой. Но почему с мешком из его дома? И почему старается этот самый мешок сжечь? В самом деле, мужчина, обогнув стороной влюбленную парочку, вывалил что-то из мешка у самой кромки воды, полил чем-то, и через мгновение на берегу заполыхал костер. Таня почувствовала легкое беспокойство и ускорила шаг. Влюбленные, которых она минуту назад хотела помирить, справились с этим самостоятельно. Они целовались, когда она с ними поравнялась. А вот мужчина, стоя к ней спиной, говорил с кем-то по телефону. Гневно! И без конца рубил рукой воздух. – Доброе утро, – громко окликнула она его. – Что вы делаете? Он обернулся, показавшись ей смутно знакомым. – Вы кто? – спросила Таня, замирая в паре метрах от костра. – А вы? – с легкой усмешкой спросил он, скрывая лицо за темными очками и низко надвинутым козырьком кепки. – Я хорошая знакомая Тимофея Полякова. Из дома которого вы только что вытащили мешок с вещами. – Она рассмотрела в костре какие-то футболки, рубашки, джинсы. – И развели из всего этого костер! Мне пора беспокоиться и звонить в полицию? – Зачем? – отозвался он равнодушно. – Считаете, я вор? – Но ваше поведение… – Я жгу вещи женщины, которая больше не живет в его доме. Но в его доме не живет больше она! И свои вещи она точно все забрала. Включая маску для сна. Подобрала все мелочи. – Это вещи Маши?! – ахнула Татьяна. Она еще помнила намертво закрытую комнату, в которую ей запрещено было входить. Она еще, помнится, часто шутила о замке Синей Бороды. Но Поляков ее шуток не принимал. – А вы кто? – Я ее брат, – кратко ответил мужчина. – Иван. А вы? Вы ведь Татьяна? Он жил с вами после Маши? – Да. – Я несколько раз видел вас вместе, – пояснил Иван и добавил: – Издалека. Но не хотел подходить. Мне было больно, что он утешился так быстро. Понимаете? – Понимаю. – Ей сделалось стыдно, непонятно отчего. – А вещи? Зачем вы сжигаете ее вещи? – Затем, что она больше не вернется. Никогда. Она мертва. – Его подбородок задергался, из-под темных очков побежали слезы. – Он убил ее! Тимофей убил ее, мерзавец! – Нет, – отпрянула она, словно ее жгло пламя костра. – Этого не может быть! Он искал ее целых три года! Он не переставал искать ее, когда жил со мной. Он не переставал любить ее. Именно поэтому мы и расстались. Да. Поэтому. Другой причины не существовало. Поляков позволял ей находиться рядом с собой, спать с ним, готовить ему еду, но никогда не думал о ней, как о Маше. Никогда не любил ее. Просто терпел. И еще он не хотел детей от нее. Никогда! Можно было обманывать себя сколько угодно. И ждать! Долго ждать, но… – Он убил ее. И ему уже предъявлено в этом обвинение. Его заключили под стражу, пока идет следствие. – Иван поднял с песка длинную палку, поворошил тряпье, чтобы лучше горело. – Вы не знали? – Нет. Но… Но как?! Как это установили?! – Его взяли на другом убийстве. Он искал Машу, да. Везде, где только можно. Нашел тот детский дом, где она воспитывалась, пока ее не забрала ее тетка, а потом мы с ней не отыскали друг друга. Нас ведь разлучили в детстве, да… – Он швырнул палку в костер. – Я жил за триста верст отсюда. В другом детском доме. А Маша в соседнем городе. Мой отец, который нас бросил в детстве, нас и познакомил, когда Маше было шестнадцать. Он сказал, что это моя сестра по отцу. Сомнений не было никаких. Мы с ней были очень похожи. |