Книга В интересах личного дела, страница 47 – Галина Владимировна Романова

Сколько Варя ни билась и ни искала, ни единого темного пятнышка в биографии этих замечательных людей не нашла.

– Они просто идеальные, Паша, – округлила она глаза, когда злой и голодный Климов вернулся с совещания.

– Так не бывает, – огрызнулся он.

Схватив с тумбочки начатую упаковку с печеньем, он вытряхнул на ладонь пару штук и принялся грызть, сыпя крошками. Варя почувствовала себя виноватой. Хотела ведь сбегать за булками. Что ее остановило? Опять же мечты!

Подумала, что после визита к третьей подруге Ляли Одинцовой Климов окончательно осатанеет от голода и они заедут куда-нибудь перекусить. А самая сокровенная и несбыточная мечта – Климов снова попросится к ней на ужин. У нее было чем его угостить, да!

А теперь что? Нагрызется печенья и ужинать уже не захочет. Она его знала.

– Я попросил полковника выдать нам разрешение на то, чтобы проверить телефон Игнатова. Очень важно узнать, с кем он тесно общался накануне нападения и после. Я, когда заходил к нему в палату, видел, как он стремительно убирает телефон. С кем-то он трещал. Но с кем? Светлана была вне доступа. Хлопову он не звонил. А если ему, то кто?

Пачка печенья таяла на глазах. Ужина точно не будет.

– Мы едем к подруге Одинцовой, Гуле?

Варя наблюдала за его лицом – Климов неожиданно погрузился в задумчивость. Если он сейчас скажет, чтобы ехала одна, она точно разрыдается. Прождала его полтора часа, на что-то надеялась…

– А? Да, да, едем.

Стремительным движением он выхватил ветровку из распахнувшегося словно по волшебству шкафа и шагнул за дверь. Варя заторопилась. Она уже была готова: оставалось запереть сейф и дверь кабинета.

Проходя мимо шкафа, она усмехнулась.

Дверцы давно жили своей собственной жизнью. Могло заклинить, когда их пытались открыть. А если рядом стоять и наступать на нужную скрипучую половицу, открывались сами по себе. Климов как раз стоял рядом, так что никакого волшебства не было.

Но ей почему-то хотелось думать иначе.

Гуля аккуратно поддернула краешек восковой полоски на левой ноге чуть выше стопы, зажмурилась и с силой дернула. На глазах выступили слезы. Как она устала от этой боли! Как хотелось наплевать на все и запустить себя. Не лепить на ноги и руки восковые полоски. Не делать уколы красоты в скулы и носогубные складки. Не надрываться на тренажерах в цокольном этаже их с Сережей дома.

Но нельзя! Нельзя сходить с лыжни, как утверждала Ляля – ее любимая подруга. В затылок свистят молодые и алчные до чужих денег.

– Нам, тридцатипятилетним, приходится держаться зубами за уходящую молодость, Гуля. Со скрежетом стискивая зубы, понимаешь?

Она понимала, соглашалась и мучила себя. Они устраивали с Лялей подобие соревнований, хвастаясь достижениями.

– Вот видишь, этот маленький шрам от укола? – демонстрировала ей та свою подмышку. – Жир уйдет за неделю, словно его и не было. Обалденные инъекции. Уже в трех местах делала.

Остальные места она ей не демонстрировала, но Гуля верила, что жира там точно нет, как и нигде на теле любимой Ляли. Она тоже согласилась на эти инъекции, которые были страшно болезненными и дорогими. Но Сергей денег на ее красоту и сохранение молодости не жалел, и Гуля послушно топала дорожкой, проторенной Лялей.

Сейчас Ляли не стало. Никто ее не подталкивал, не уговаривал, и она мало-помалу начала сдавать позиции. Пропустила уже три визита к косметологу на лифтинг тела. Вчера не подходила к тренажерам. Единственное, чего не могла себе позволить, – не лепить восковые полоски на ноги и руки.