Онлайн книга «Теория вероятного чуда»
|
— И куры чужие на территорию могут зайти, и козы. Уж не говорю о собаках! — ворчал он, рассказывая о своих бытовых привычках. — Всегда запираю… Сейчас нет. Почему? Увидел ее и ждет? Или не видел, но все равно ждет? А вдруг он сбежал? Сказался больным, не явившись сегодня на службу, а сам сбежал. Сборы бы вышли недолгими. Палыч привык обходиться малым. Смена белья, бритва, деньги. Деньги… Интересно, сколько их у него припрятано на черный день? Он же на него копил — на этот самый проклятый день. На что еще? Ему же ничего никогда особенного не было нужно. В отпуск никуда не ездил. Предпочитал обходиться рыбалкой и походом в лес. Утверждал, что ему так отдыхать очень нравится. Что нет ничего лучше летнего солнца, щебета птиц и ныряющего в волны поплавка. Врал? И тут врал? Она дошла, встала у распахнутой калитки, осмотрелась. Палыч сидел на пеньке под любимой вишней, едва не погубленной грозой, но выжившей, с ножом в руке. Перед ним на низкой скамейке стоял небольшой эмалированный тазик. В нем плескалась рыба. Даже не плескалась, а кишела, так ее было много. — У тебя удачный день сегодня, Палыч! — крикнула Даша от калитки, не решаясь войти. Голос ее противно и неестественно звенел. Она это почувствовала, он тоже. Поднял голову, прищурившись, осмотрел ее всю: с головы до ног. Особо удивился черным одеждам, она поняла, но ничего не сказал. Осторожно шагая, потому что земля по-прежнему ныряла у нее под ногами, как канатный мост, Даша пошла к горбатой вишне. Встала чуть поодаль, привалилась плечом к другому дереву. Уставилась на Палыча с обидой. — Зачем, Палыч? — не выдержала она его молчания. — Зачем тебе понадобилось это все?! Тебе же ничего, кроме рыбалки и грибов, не нужно! Тебе же пофиг на богатство всякое, тебе же… Она запнулась, слезы подступили так близко, что скажи она еще хоть слово, непременно заревела бы. А это услышал бы не только Палыч. Это услышали бы и Васюков, и старший группы захвата. Хлюпанье ее носа она не станет транслировать в эфир. — Палыч, ну почему?! — свистящим шепотом повторила вопрос Даша, оттолкнулась от дерева и подошла ближе, присела перед ним на корточках. — Ты же славный мужик. Я же тебя всегда в пример ставила своим мужьям. А ты… — А я вот оказался не таким, каким ты меня придумала, Панина, — перебил он ее, посмотрев пустыми холодными глазами. — Ты вот спрашиваешь: почему? Не из-за денег, точно. — Тогда что? Ноги ослабли, и Даша опустилась коленями на траву. Прямо в чешую, обильно рассеянную Палычем во все стороны. — Я не могу ответить тебе на этот вопрос, Дарья Дмитриевна. Потому что ответа у меня нет. Может, от скуки? От одиночества? От презрения к этим идиотам, которые решили, что могут творить что угодно. Не помню, кто сказал: преступность победить невозможно, ее можно только возглавить. Что я и сделал. Он швырнул в тазик очередную рыбешку, он ее только что очистил, успев вспороть живот и выпустить внутренности прямо на траву у своих ног в резиновых тапках. Она молчала, наблюдая за блеском острого лезвия, мелькающего в его ловких пальцах. — Как вот ты прямо взял и Коленьке нож в горло, — произнесла она, не отводя взгляда от его рук. — Как рыбе этой. Он же не рыба, Палыч. Он же был человек. А ты… — Какой он человек, Панина? Так, мусор генетический, — бесстрастно отреагировал он. — Тебе вечно врал, изворачивался, изменял. Все время пытался заработать неправедно. Я его и привлек к делу. Чего мотается, как дерьмо в проруби. Еще, чего доброго, тебя подставит. Так я думал. |