Онлайн книга «Правда персонального формата»
|
– Я говорю о наследственности. Федоров неожиданно очень нежно глянул на Веру. Его подслеповатые глаза даже увлажнились. Мария Степановна пригляделась внимательнее. Он испытывает к ее подруге симпатию? Боже мой! Старый ловелас! – А что у нее с наследственностью? Щеки Веры зарумянились. Она уловила нежность во взгляде Машиного соседа. И решила пококетничать. Мария Степановна быстро перевела разговор на карточную игру. Она вдруг почувствовала, что закипает. И очень хочет остаться в одиночестве. Не терпелось просмотреть записи. Но гости неожиданно запросили чая. И за чаем с мягкими пряниками снова вернулись к вопросу дурной наследственности молодой хозяйки Соколовой. – Ее мать и бабка, прости, Господи, алкоголички, – доверительно склоняясь почти к самому уху Веры, проговорил Федоров. – И слышал, плохо закончили. – Это как? Вера отстранилась, редкие ресницы затрепетали. Неровно подкрашенные губы растянулись в счастливой улыбке. Марии Степановне снова остро захотелось остаться одной. Ну к чему такие художества, скажите на милость! В их-то возрасте – и любовь?! Она схватилась за голову и начала слегка постанывать. – Кажется, у меня разыгралась мигрень, – призналась она, выразительно поглядывая на своих друзей. – Мне необходимо срочно принять лекарство и подремать. Извините… Она поднялась с места и направилась к двери, стараясь не обращать внимания на брюзжание старика Федорова, не успевшего допить чай и съесть пятый по счету пряник. Вера, бессовестность такая, принялась ему подыгрывать. И непозволительно долго обувала свои разношенные босоножки. Может, ждала, что Федоров наклонится и застегнет ей ремешки? Ха-ха! Если он нагнется, то уже не разогнется. Застарелый радикулит. Наконец за ними закрылась сначала дверь дома, а потом кованая калитка в заборе. Мария Степановна поспешила в кладовку, где хранилась коробка с ее тетрадями. Хорошо, Господь оберегал ее сегодня от забывчивости. Запросто могла, закрыв дверь за друзьями, отвлечься и забыть о важном. Тетрадей было четыре. Записи, посвященные Соколовым, были всего в одной. Самой верхней. Прижав ее к груди, Мария Степановна нетвердой походкой пошла на веранду. Там уселась в кресло-качалку – еще один подарок внука. Положила тетрадь на колени и раскрыла. Читалось легко и быстро. Она была неплохим летописцем. Прочла все от корки до корки за три с половиной часа. И к завершению уже отчетливо помнила и причину конфликта, и то, что происходило потом. – А мы тебя видим, Машенька, – позвонив, объявила Вера. – Ты у Федорова? – изумленно вскинула брови Мария Степановна. – Да. Пригласил к себе. У него мило. – Молодец. Молодец, что пригласил. – Она протяжно вздохнула. – А мне уснуть не удалось после таблетки. Сижу, читаю. – Что именно? – Рецепты маринования огурцов. Скоро сезон, – был ее ответ. – Ой, я давно этим не занимаюсь. Некому есть. И я… – Извини, дорогая, кто-то пробивается с параллельным звонком, – оборвала ее болтовню Мария Степановна. Она убрала телефон в карман домашнего ситцевого платья с белым воротничком. И снова полистала записи. Там было много интересного. Не для нее. Для той девушки из полиции, которая на днях звонила в ее калитку. – Я ничего не могу вам сообщить. К сожалению. Так ответила ей Мария Степановна. Она на самом деле не могла в тот день ей ничего сообщить. Она же не помнила! Зато теперь ей есть о чем с ней побеседовать. Только бы найти ту карточку, что дала ей девушка. Она точно давала ей картонный такой прямоугольник. На нем имя и номер телефона. Только вот куда она его подевала? Записывала или нет? |