Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 37 – Регина Янтарная

А что сделал Мирон? Только что переспал с чужой женой! И считает при этом что совершил благородный поступок?

А если бы я была по-настоящему замужем? И муж был у меня не фиктивный, а тот, с которым я бы делила супружеское ложе. Тогда что?

Во что превратился Седой? Юзает замужних дамочек?

Через мгновение срываюсь с места. Мир не спешит за мной, остается ровно лежать на попе. Он не спешит утешить меня, успокоить. Ему плевать на мои чувства.

В душе саднит рана.

Пытаюсь закрыться в душе, чтобы поплакать. Не успеваю – Мирон распахивает кабинку и забирается ко мне.

Хочу его оттолкнуть, но ничего не выходит. Мало сил прикладываю, потому что не хочу это делать.

Любовные ласки становятся горячими, и кожа горит везде, где касается меня мой бывший.

Постепенно сердце успокаивается, и я забываю, что всего десять минут назад мы играли с Миром сердцами и чувствами друг друга.

– Ты нестерпимо красивая, – мужчина целует меня в плечо и одичало смотрит на меня.

И я не скрываю, что очарована им.

Глядим друг на друга как в ту единственную ночь в нашей жизни.

– Еще встретимся?

Широко распахиваю глаза. Зашкаливающая наглость со стороны бывшего импонирует и раздражает одновременно.

Маша, осторожнее! Играешь с огнем, – предупреждаю себя мысленно.

В ответ провожу ладонью по холеному брутальному лицу и борюсь с тем зверем, который снова начал поднимать свою голову у меня в груди. С любовью к этому мужчине. К отцу моих детей. К единственно настоящему мужу, с которым мы венчаны перед Богом.

Ма-ша! Нельзя позволить любви проснуться. Не буди ее!

Вопреки моему желанию, теплые эмоции и чувства рвутся наружу. И я снова и снова целую Седого.

На красивых, изящно изогнутых губах играет дерзкая улыбка.

Какой же он бессердечный!

Или наоборот? Раненный зверь спит внутри его крепкой груди? На лице – маска бессердечности, а в груди – боль. Мир никому не верит, боится, что сделают больно, поэтому нападает сам?!

Похоже, я снова делаю глупость – оправдываю его в своих глазах. Возможно, не хочу, чтобы у моих малышей отец был мерзавцем?

Красивый. Статусный. Сбежавший из полиции в бизнес. И уже наживший себе новых врагов.

Из груди рвется стон. На мгновение кажется, что не смогу стать палачом Седого. Не потому что люблю… с этим я справлюсь. Справлялась же пять лет. А потому что он – отец. У него растут двое чудесных малышей, и, возможно, Мир им еще пригодится.

– Ты расстроена? – мужчина помогает мне одеть обувь. Мы уже прощаемся в холле красивого особняка.

Он шутит???

Спрашивает меня, расстроена ли я?!

Издевается!

Гляжу в эти наглые глаза напротив и понимаю, что уже не знаю, что испытываю к мерзавцу. Убеждаю себя в том, что любой женщине просто надо любить. Вот такая как я придумала себе фэнтезийного Мирона и любила все эти годы. А он не такой. И не стоил того, чтобы я заливала слезами подушки.

Хохот рвется наружу, и я понимаю, что должна поскорее убраться отсюда. Нет, не для того, чтобы посмеяться над ситуацией. А для того, чтобы спрятаться от всего мира и поплакать в подушку.

А завтра я снова стану каменной леди с каменным сердцем и острым умом. И вспомню того, кто обидел меня сильнее всех.

Маша Угрюмова обид не прощает.

– Маш, когда следующий раз? – кричит вслед Седой, но я ухожу, не сообщая ему дату встречи. Пусть будет сюрприз.