Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 56 – Регина Янтарная

Меня трясут как грушу, бьют по щекам

– Ты чего падучая? Эпилептичка что ли?!

– Нет, – шепчу едва слышно, мотаю головой. – Я ребеночка жду.

– А ну таким как ты самое место ждать ребеночка здесь. Внуку Угрюмого здесь самое место!

Нет!!!

Малыш не может родиться за решеткой. Он невиновен в том, кто его дед. Кричу мысленно, сил высказаться вслух нет. К моей радости.

Делаю шаг в камеру, и дверь за мной с лязгом закрывается.

Беспомощно оглядываюсь по сторонам, три женщины скользят по мне изучающим взглядом. Понимаю, меня некому защитить, сама должна показать коготки и зубки, чтобы не разорвали. Видимо, кровь папы дает подсказки, – усмехаюсь про себя с грустью.

Делаю два шага вперед, и она из женщин, та что в теле и постарше остальных, кивает мне.

– Подойди к столу.

Подхожу и гляжу с удивлением на женщин. Сидят за столом, будто ни в чем не бывало, читают книги.

– Дочь Угрюмого?

Киваю, дрожащими губами едва слышно выговариваю:

– Да, Маша я.

– Марина, Вита, Аня, – представляются сокамерницы. И замолкают. Долго молчат, переглядываются между с собой с серьезными лицами, а затем одаривают меня добрыми улыбками.

– Значит, своя! Садись, четвертой будешь.

Серьезно?

Я готовилась к самообороне, к противостоянию характеров, к жестокой борьбе, а меня сразу приняли в коллектив зэчки, назначили своей и выдали билет неприкосновенности.

Хоть в чем-то есть толк от папы – никто не рискнет связываться Угрюмым. Несмотря на то, что он за решеткой, все знают, что у него еще остались свои люди на свободе. Те, кого он так и не сдал. А значит, руки у него до сих пор длинные, могут любого достать.

Больше всего на свете я боялась тюрьмы, но сокамерницы оказались милыми добрыми женщинам. Хоть по этому пунктику могу поставить галочку, несмотря на отвратительную в целом ситуацию.

– Читаешь такое? – интересуется сокамерница.

Мотаю головой отрицательно.

– Здесь скучно, так что присоединяйся чтобы не выглядеть белой вороной. Время будет чем занять, – показывает обложку любовного романа.

– Я не могу сейчас ни о чем думать, кроме своего малыша, – показываю на плоский живот. – Мне не до любви любовной.

– Вот как? Это меняет расклад! Анька, шконку нижнюю девочке освободи! – дает указание главная.

– Да ладно, я на верхней посплю этой ночью. Все равно завтра отпустят.

– Завтра?! Что тебе шьют? – интересуется, прищурив глаза старшая.

– Хотят узнать, куда папа спрятал все свои деньги, нажитые непосильным трудом, – нахожу в себе силы на шутку.

Громкий хохот давит на барабанные перепонки.

И я долго жду, пока женщины прекратят насмехаться надо мной.

– Быстро не отпустят! Не надейся. Сгноят здесь, если не скажешь им то, что они хотят, – выдыхает Вета.

– Но я не знаю, где деньги, – шепчу со слезами на глазах.

– Следователи слезам не верят! Я понимаю тебя подруга. Лично я верю. Но правила есть правила, если ты дочь босса – отвечай за него и его поступки.

– Разве дети и внуки должны отвечать за родителей? – спрашиваю срывающимся от волнения голосом.

– Нет. Но по факту отвечают.

– Меня выпустят. Это недоразумение, – твержу упрямо.

– Выпустят, если батя твой любит тебя больше денег, – подмечает Аня. – Скорее всего, у них на это расчет. Мезенцев точно знает, что Угрюмый не стал бы выдавать тайну дочери, значит, он надеется надавить на Угрюмого. Для этого закрыл тебя здесь. Не удивлюсь, если с тобой начнут происходить неприятные вещи!..