Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 81 – Регина Янтарная

– Папа не мог, – лепечет Маша, опуская глаза, – он же в тюрьме сидит.

– Детка, ты не дооцениваешь своего отца, – хмыкаю я. – Маш, – смотрю на нее с тоской и тревогой, – ситуация сложная, надо действовать. И ты с детьми мешаешь мне действовать!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что мои руки связаны, пока вы в городе. Сегодня вы уезжаете. Сейчас, – протягиваю Марии новые документы, которые сделал для нее и наших детей.

– Уехать… совсем? – шепчет и ее подбородок дрожит.

– Разве ты не хотела бы начать новую жизнь вдали от всего этого дерьма?

– Хотела, но с тобой, – смотрит на меня с бесконечной любовью и мольбой. – Мирон, ты поедешь с нами?

Мотаю отрицательно головой, рушу ее надежды.

По щеке Маши течет слеза, но она послушно забирает пакет с документами и пачку долларов, смотрит на меня с тоской.

– Я хочу уехать с вами, но не могу, родная! – шепчу я, оглаживая подушечками пальцев самое милое и красивое лицо на свете.

Меня разрывает от желания всё бросить, забить на обязательства, забыть обо всём – о второй жене, разводе, усыновлении, рейдерском захвате, службе, и улететь сейчас же отсюда со своей первой женой, той самой, которой я клялся в любви перед небесами, той, что нашла в себе силы простить меня за предательство, той, что вопреки всему родила мне двух замечательных наследников.

– Маша… – мой голос срывается. – Я приеду к вам, как только расквитаюсь со всеми делами, обещаю!

– «Завтла»? – неожиданно интересуется дочка, впервые подавая голос и обращая внимание на себя.

Боже! Я забыл о том, что малыши всё это время внимательно изучали меня, как большого зверя в клетке, в зоопарке, куда привела их в выходной мама.

Меня рвет на части.

Хочу сказать дочурке «да», но тут же вспоминаю, что мы с ее мамой обещали больше не лгать друг другу, значит, это правило распространяется и на детей.

В горле встает ком, и я отворачиваюсь от пристального стального взгляда малышки.

– Чуть позже, – бубню я.

Безумно хочу повернуться к детям, схватить их в охапку, расцеловать. Выплакаться. Попросить за все прощение.

Аленка как на зло покашливает и мое сердце разрывается на части.

Знаю, если проявлю сейчас слабость и разведу с ними «сюси-пуси», то уже не смогу остаться здесь. Не смогу отпустить их от себя.

У меня никогда не было изъяна, а теперь появился.

Я предаю и продаю все свои идеалы, выбрав семью. И я горд.

Я счастлив, что делаю этот выбор.

– С вами поедет мой человек, вы всегда будете под охраной. Не бойся, – сжимаю напоследок руку Маши.

– Когда ты приедешь? – выкрикивает она дребезжащим голосом.

– Скоро, – отвечаю кратко.

– Если что-то случится? Как мы будем без тебя?..

– Я позабочусь о вашем будущем… даже если меня не станет, – выдыхаю тихо, и выбираюсь из машины. Ухожу, не оглядываясь. Знаю, если обернусь, посмотрю в любимые синие глаза, то не смогу отпустить ее от себя. Не смогу остаться здесь один.

Маша улетает частным рейсом из страны спустя два часа. И я облегченно выдыхаю. Можно приступать к финальной части операции.

Игра началась.

Звонит Тарас и я слышу в трубке крики, слезы и непонятное бормотание.

– Что стряслось?!

– Они напали на Милу с Машей!

– С Машей? – спрашиваю ошарашенно. – Ее не должно было быть в городе! – ору я.

– Она жила эти дни у няни, Мила не успела увезти дочь.

– Дебилы!

Меня всего трясет, я падаю в свой автомобиль, и гоню к дому моей «сестры».