Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 82 – Регина Янтарная

Мирон

Подъезжаю к дому, издали вижу мощную фигуру Тараса. Походит к машине, едва я останавливаю авто рядом с ним, падает на переднее пассажирское сидение.

– Поехали! – натянуто улыбается.

– Копец! Даже объяснений не будет? – рявкаю я.

– Чего объяснять! Мила разревелась, что ты хочешь ее с дочкой разлучиться, сказала, что ничего страшного не произойдет, если она спрячет дочь в городе, и будет посещать ее изредка.

– Когда у нее мозги в кисель превратились?

Тарас отворачивается от меня смотрит в окно, повесив многозначительную паузу между нами.

На нервной почве в желудке голодно ноет.

Я всегда ем, когда холодная ярость топит меня. Только так могу справиться с неконтролируемым гневом.

– Я же могу ее наказать за это, рапорт написать, – цежу сквозь зубы.

– Давай, дерзай. Ты ведь решил все похоронить здесь, решил попробовать удачу на стороне зла.

– Думай, что говоришь! Я за Милу как за свою сестру радею, а за Машку глотку порву.

– Что-то не верится! – ревниво бурчит Тарас.

– Засунь ты свое «верю-не верю» куда подальше!

– Засуну, – дерзит подчиненный.

Понимаю рассудком, не стоит ломать дружбу с Тарасом и Милой, всё-такие они мне не чужие люди. Поэтому замолкаю.

Спустя тридцать минут подъезжаем к дачному домику, недалеко от города. Выходим, идем в дом. Во дворе замечаю машину Синичкиной, хмыкаю, она даже не спрятала авто, такая самоуверенная.

Заходим в дом, из сеней сразу проходим в комнату, откуда слышатся женские голоса. Сразу замечаю, что ситуация гнетущая.

Крестница моя сидит с заплаканным личиком в детском креслице, ест кашу. Мамка ее сидит у окна, смотрит в одну точку. Няня – женщина средних лет, с дрожащими губами и трясущимся подбородком сидит в сторонку на стульчике. Лицо ее недовольное и злое, явно не рада нашему приезду.

Едва Машуня видит меня, как радостно улыбается, бросая ложку.

Милая улыбка малышки проникает в душный плен моего сознания и помогает мне на минут забыть о ее глупой матери. Подхожу, целую Машу в макушку, она радостно лепечет что-то, абсолютно забывая о том, что произошло что-то плохое.

– Показывай! – рявкаю очень тихо на Милу, поворачиваясь к ней. Она встает и идет на выход из дома, следую за ней.

Дорога приводит нас в небольшую баньку.

Едва вхожу, как натыкаюсь на труп.

– Копец, ну и наследила ты!

– У меня выбора не было. Приезжаю сегодня с продуктами, игрушками, слышу шум, крики. Бегу в дом. А эти двое связали Нину, вытащили Машку сонную из постели и тащат ее из дома. Представляешь? Они посмели мою малышку тронуть!

– Представляю, я же тебя предупреждал. Ей не место в городе! – рявкаю недовольно. Где второй? Живой?

Кивает.

– Лучше бы ты не брала пленных, – выдыхаю со злостью.

– Зря ты так, он уже сознался, что его отправил муж твоей Маши.

– Зачем?

– Наверное, считали, что ты за племянницу всё сам отдашь.

– Я??? – смотрю ошарашено на Синичкину. – Ладно, – кусаю губы, сжимаю руки в кулаки. – Раз уж так получилось, давайте подыграем.

– Как?

– Я подготовил документы по «Прибору», те самые, что нужны Угрюмому и его подельнику для рейдерского захвата завода. Те самые, за которыми он Марию ко мне отправил. Так вот передадим ему их вместе с его человеком. Пускай скажет, что Мила отдала их в обмен на дочь.

– Неправдоподобно получается.

– Тогда сам отвезу их! – бью по дверному косяку кулаком.