Книга Эхо преступления, или Интервью с Царевной, страница 72 – Алёна Александровна Комарова

— На завтрак молочная каша. — Когда внучка с аппетитом приступила к уничтожению остатков каши, она повторила — знай, Рита, я тебя не одобряю.

— Я знаю, бабуль.

— Ты же помнишь, что любопытной Варваре оторвали нос. И ты туда же.

— Помню. Только хочу заметить, что я не только нос всунула в это дело. Я вся в него влезла. Ты мне вот что скажи… — попросила Рита, подбирая слова. Она понимала, что на фоне сегодняшних событий ей бы промолчать, чтоб бабушка успела успокоиться, но не послушала свой внутренний голос — ты помнишь Гордеевых?

— Помню — заподозрив неладное, медленно ответила Надежда Семеновна. — Это дело тоже решила расследовать?

— Думаю, это бесполезная трата времени.

Голос ее прозвучал настолько обреченно, что бабушка тут же захотела ее приободрить.

— Чего это бесполезное?

— Столько времени прошло. Если по горячим следам никого не нашли, то сегодня шансов вообще нет.

— Ну, во-первых по горячим следам нашли одного из преступников.

— Ты все помнишь? — удивилась Рита и подалась всем телом вперед. Оживилась.

Бабушка мысленно похвалила себя, что зажгла искры в глазах внучки. Но понимала, что сама попадает в ситуацию, в которой не хотела видеть Риту. Но нельзя позволить, чтоб внучка разочаровалась в своих способностях, даже если свидетели и факты давно превратились в туман. Именно по этой причине Рите не грозит опасность.

— Подозревали, что преступников было два. Одного нашли утопленным в машине. А второй выбрался. Но неизвестно выжил, или тоже утонул.

— Они угнали машину. А деньги были?

— Ох, ты такое спрашиваешь. Я не знаю.

— Ну согласись — рассуждала Рита. — Если хотели угнать машину, то могли просто угнать. И не надо было никого убивать. Но хозяев убили.

— Да — вспомнила Надежда Семеновна. — Говорили, что их пытали. Но тогда что только не говорили.

— Пытали — это я точно знаю.

— Да? Откуда?

— Помнишь, я была в Ялте на награждении. Там был внук Гордеевых. Сергея тоже награждали. Мы сидели за одним столом. И жена Сергея Лера рассказывала жуткие подробности. Думаю, она это знает от родственников. Но мне интересно, что можешь сказать ты.

— Да сто лет прошло.

— В том-то и дело. Мне нужны подробности сто первого года.

— В смысле за год до убийства?

— За год, за два. Чем они занимались?

— Фермерством. Это как раз набирало обороты. После развала союза. Люди теряли работу, но получали земельные участки. Землю — крестьянам. Им же лопаты и грабли.

— В смысле? То есть технику, тракторы, комбайны не давали?

— Нет, конечно.

— А как же работать. Лопатой и граблями целое поле не обработаешь.

— А кто обещал, что будет легко? Все развалили. Такие богатые колхозы и совхозы были. Люди по сорок лет на одной работе работали, знали, что на пенсии обеспеченными будут. И что? Всех отправили в свободное плавание, и не спасли, когда все пошли ко дну. Но ты знаешь, у некоторых получилось расковырять в себе предпринимательскую жилку. Путем кровавых мозолей на руках. Кто-то сразу отправился в Турцию за тряпками. Кто-то перепродавал вещи и натуроплату. Моя одноклассница Елена Павловна всю жизнь проработала на ламповом заводе. Ей зарплату телевизором отдали. Черно-белым. Она несколько недель выезжала с ним на рынок, чтобы продать. Сейчас это вызывает грустную усмешку. Женщины и мужчины, которые привыкли работать, исполняя обязанности, которые им дают начальники, стали хозяевами своих судеб. Но вот ирония — они не знали как самим себе отдавать указания. Мало уметь работать, нужно уметь наладить процесс работы. А это оказалось самым трудным. На этом многие прогорели.