Книга Интервью… в тумане, страница 114 – Алёна Александровна Комарова

И на неё накатила лавина беспомощности. Раздавила слабенькую надежду. И что-то подсказывало ей, что теперь дамоклов меч навис на ней.

Она не знала, что ей делать, стоит оставаться в машине или необходимо идти на допрос в полицию. Допрос? Какое страшное слово, не предвещающее ничего хорошего. Решив, что её пугают не слова, а все же их неприятное значение, Тоня смалодушничала и трусливо осталась в машине Богатырева.

Она ждала очень долго, казалось, что в ожидании Максима Анатольевича прошла вечность. Она смотрела, как заносили носилки, как выносили тело. Теперь все было безвозвратно.

И в этот момент она поняла, что последние силы покинули её. Она расплакалась. За этим занятием её застал Богатырёв.

— Не плачьте, Антонина. Слезами ей не помочь.

— Максим Анатольевич, не думала, что вы такой черствый.

Он не мог ей признаться, что черствым становится даже хлеб, все зависит от окружающего мира. А его мир успел приучить к жестокости, картине насилия, краскам убийств. Постепенно он привык не показывать это на лице, хоть и сердце разрывалось.

— Тоня, зачем вы сюда пришли?

— Только со мной могло такое произойти. — Она считала себя человеком — тридцать три несчастья. Мнение о себе сложилось давно и правдивое, с судьбой ведь не поспоришь. Ну везде ей не везло. Тут бы задуматься, зачем рискует и лазает по злачным местам, забираясь в эпицентр происшествий по собственной воле. Но на этот случай имелся адекватный ответ: а вдруг там кому-то помощь нужна.

— Что?

— Нужно было вчера бежать за машиной и кричать, чтоб она услышала. Нужно было предупредить Кристину об опасности, а я не успела.

— Не смейте себя винить. Вы ни в чем не виноваты.

Тоня опустила взгляд, что-то рассматривала на коврике. Он повторил:

— Антонина, какого черта вы сюда пришли?

— Чего вы ругаетесь?

— Да я в бешенстве! — выкрикнул он.

Тоня не выдержала подобного тона и тоже выкрикнула.

— А я хотела вам понравиться!

Её признание сильно его изумило.

— В смысле? Вы хотели мне понравиться? Вы решили сделать татуаж?

— Нет! — выпалила она и заинтересованно спросила: — а вам нравится татуаж?

— Нет. Терпеть не могу.

— Зачем тогда спрашиваете? Издеваетесь?

— Это вы издеваетесь.

Взаимные обвинения обрели зеркальный вид. Они помолчали. Максим Анатольевич не выдержал первый.

— Давайте ещё раз попробуем разобраться.

— Давайте — без всякого энтузиазма согласилась Тоня.

— Вы пришли в тату салон, чтобы мне понравиться, каким образом?

— Я уже жалею, что вам это сказала — пробубнила Тоня и ответила: — вы сказали Маргарите, что восхищаетесь ею, что она такая умная, вычислила… что она там вычислила? — сама у себя спросила Тоня, но ответил Максим.

— Подвох.

— Всех нас спасла.

— Это и есть Кристина, которая с вами работала? — вернулся он к теме, которая интересовала его больше, чем ревность Антонины.

— Что? А вы разве не знали?

— Нет. Откуда?

— Тогда как вы здесь очутились? Вы разве не к ней приехали?

— Нет.

— Ничего не понимаю. Тогда что вы здесь делаете?

Она вытирала слезы ладонями, терла глаза, отчего они становились красные и воспаленные, шмыгала носом и буравила его недоверчивым взглядом. Он не мог ей признаться, что что-то подобное ожидал, а ещё не мог признать, что опоздал. На самом деле он давно понял, что девушек кто-то убирает. Способы устранения сотрудниц раньше были искусно завуалированы под несчастные случаи. И если с первого взгляда все казалось однозначно, то Максим Анатольевич смог заплести эти три убийства в звенья одной цепи. И связывало все девушек работа в одном учреждении.