Книга Интервью… в тумане, страница 60 – Алёна Александровна Комарова

— Поймали.

— Нет, Макс. Он числится мертвым уже как год.

— Не понял.

— А что тут непонятно?

— Не удивлюсь, что он попал в аварию с бензовозом, и его тело сгорело дотла.

— Почти так и было — согласился Арсений и поправил — он сгорел в бане.

— А экспертиза что показала?

— А экспертизу не делали. Его опознал отец.

— Значит, берите в разработку отца. — Он позволил себе раздавать указания.

— А он умер полгода назад от сердечного приступа.

— Как все гладко складывается.

— Никогда не оценю твой сарказм, Максим Анатольевич.

Богатырёв пропустил замечание, настроение портилось со скоростью ураганного ветра. Разговаривая с Шиловым, он смотрел на Тоню. Она нервно теребила салфетку, скатала из неё шар и отложила, взяла следующую. Стоило её успокоить, но разговор с Арсением только добавлял масла в огонь страха. Он сказал:

— Киллер стал призраком и ночами преследует Антонину.

— Если конечно Антонине не привиделось.

— На то они и привидения, чтобы привидеться.

— Я имею в виду, что ей не показалось.

— Не показалось.

— И двойника у киллера нет.

В общей сложности эта новость ничего не меняла. Опасность как была так и осталась.

Другой вопрос, что ещё ночью, когда лицо преследователя было опознано, то становилось как-то легче, но его смерть, которая скорей всего вымышлена, усложняла операцию. Он больше верил, что киллер провернул собственную смерть и устранил важного свидетеля — отца. В двойника Макс тоже не верил. Был бы двойник можно было доказывать теорию, что похожие люди занимают похожие профессии, а потом ещё и нобелевскую премию по этой теории получить.

— Антонина, мне нужно уехать.

— А вы сами не поели? — спохватилась гостеприимная хозяйка, подскакивая.

Он мягко положил ей руки на плечи и легонько придавил, усаживая обратно.

— Я успел нахвататься, пока готовил. Встретимся на работе.

С этими словами он ушел.

* * *

Конечно Тоня не отличалась идеалистическим порядком и перфекционизм был ей чужд. Но она никогда не ставила сумку на стол, только вешала ручками на спинку стула, поэтому сразу заметила, что она не на своем месте.

Догадка, что кто-то поковырялся в её вещах, пронзила её мгновенно, как молния. Она стояла посередине кабинета, крутила головой и таращила глаза, как сова. Но ничего не видела. Точнее все видела, но не понимала.

Кто-то наглым образом влез в её кабинет и трогал её вещи, пока она ходила по делам.

Она никогда не заметит, если папки с бумагами будут переставлены, и естественно не поймет, если некоторые из них пропадут. Скорей всего покушались не на документы, а на её личное имущество. Тоня быстро подошла к столу, открыла сумку, жалея, что не ставит в неё капкан, и проверила кошелек. На месте. Деньги в кошельке тоже на месте. Она выкладывала на стол все, что раньше хранилось в сумке. На дне остались рассыпанные леденцы, она перевернула сумку и высыпала их на стол. Бардак перекочевал на стол.

Блокнот, несколько ручек, листочек бумаги, когда-то скомканный и тревожно расправленный с именами девушек, стикеры, две прокладки, на все случаи жизни.

Её отдел не был открыт для посещений. И чужой человек, с улицы так сказать, не мог зайти к ней. Нет, теоретически, конечно мог, но в действительности ещё никого не было, даже заблудившийся посетитель мог прочитать на табличке, что данная комната не представляет для него интереса.