Книга Интервью… в тумане, страница 63 – Алёна Александровна Комарова

А может это всё-таки Богатырёв? Практически это могло быть правдой, а теоретически? Тоже, если он пытается найти что-то у неё лично. Он же зачем-то остался у неё ночью. Да, произошло событие, которое вынудило их помчаться на составление фоторобота человека, который стоял под её окнами. Но это же не значит, что Богатырёв не мог взять её ключи.

Теперь её воображение нарисовало его в её квартире. Без маски, в стильных туфлях, он не разбрасывал вещи и не искал комнату с деньгами, он искал документы. Он ищет на неё компромат. Он копает под неё. Вот это страшно. Он же и накопает. И посадит её в тюрьму вместо Николая Николаевича. И она потом за всю жизнь не реабилитируется. И ключ выкрал, чтобы найти в её квартире доказательства. И помогает ей постоянно. И с Петей справился. И готовил у неё, чтобы войти в доверие.

Всё! Конец! Так и есть. Богатырев здесь из-за неё. Он её подозревает. А кто же ещё? Она единственный сотрудник отдела, она сторожил кабинета, только она слёта разбирается в документах, она их составляет, она одна во всем виновата. Он следит за ней, чтобы поймать и отдать на растерзание правосудию.

Тоня наивная, но не дурочка, чтобы доверять после этого людям.

Злость от обмана распирала её. Тоня по-детски верила всем. Он ей симпатизировал, она даже заметила в себе признаки влюбленности, а оказалось, проблемы со здоровьем, просто сердце защемило. Влюбляться в подлого врунишку нельзя, Тоня, слышишь? Нельзя.

А если это не Максим Анатольевич выкрал ключ? И она зря подозревает невиновного человека.

Ей всеми фибрами души захотелось в это поверить, но семя недоверия уже было посажено и пустило разрушительные корни.

Ещё полчаса назад она испытывала к нему симпатию, и это было самое светлое чувство, которое пришло к ней за последние несколько лет. Она готова была все отдать, лишь бы не терять его, но кто-то ворвался в её жизнь, посетил кабинет в её отсутствие и все испортил, растоптал, разбросал, натоптал, испачкал. Как теперь вернуть эмоциональный подъем, как смотреть в глаза Максима Анатольевича, как улыбнуться, как разговаривать?

Это просто подлость! Что же ей теперь делать?

Отчаяние вытолкнуло страх и нервозность, и Тоня расплакалась.

Правильно. Вот это её нормальное состояние, а никакая-то там влюбленность.

Тоня чувствовала себя маленьким беспомощным хрупким существом, застрявшим между двумя железными тисками. Сейчас они сомкнутся и её раздавит.

Она сидела под столом и горько размышляла, когда в кабинет вошла Зинаида Васильевна.

— Тонечка, — начала женщина, но поперхнулась, увидев только половину Тони.

Вторая половина — верхняя — от неожиданности дернулась и стукнулась об нижнюю часть стола.

— Тонечка, все хорошо? — поинтересовалась женщина, не заметив глупости своего вопроса. Как может быть все хорошо, когда Тоня стукнулась многострадальной головой.

Но Тоня иногда врала, поэтому ответила:

— Да, все хорошо — и всхлипнула, вылезая. Она старалась не смотреть в сторону секретаря, чтобы не афишировать заплаканное лицо. Это было затруднительно, потому что когда она плакала, у неё краснел нос, опухали глаза и вообще вид был неподобающий. Она быстро вытащила волосы из-за ушей и быстро растрепала их в направлении лица. Ширмы из них не получилось, зато себя успокоила.

— Точно все хорошо? — не отставала Зинаида Васильевна.