Книга Охота за семью гномами, страница 83 – Алёна Александровна Комарова

Он-то и направлял ход ее мыслей в нужное русло. Перед тем как встретить Ковылева с Тюниным (главное, не вернуться к ним мыслями с праведным гневом), она подумала, что фраза из дневника «Сегодня все случится, и эмоции будут прекрасными» натолкнула ее на мысль, что Мария могла писать об убийстве Петра Григорьевича. Значит, у нее был напарник, который убил профессора. Потом они с напарником не поделили… что они не поделили? Да все что угодно. Клинику, наследство, машину, квартиру, деньги, достижения науки. Все это можно было бы делить, если бы Мария была женой Петра Григорьевича. Но она не была его женой. «Не успела». Второй вариант — молодому любовнику надоело делить Марию с Петром Григорьевичем, и он его убил, а потом убил и Марию. От любви до ненависти, как говорится, один шаг. Прыжок. Бросок. Заскок.

Что-то не сходилось, поэтому дележку наследства и любви пришлось откинуть. А следом за этой версией откинуть присутствие напарника в убийстве.

Фраза из дневника также могла означать свою первоначальную роль — Мария наконец-то вывезла любимого мужа на мероприятие. Долгожданное, вызывающее радостные эмоции, которыми она собиралась делиться с дорогим дневником. Но не успела.

«Не было никакого напарника, — в очередной раз поменяла свою догадку Рита. — Петра Григорьевича убили в связи с его профессией, а Марию убили потому, что она… потому что она знала что-то из его профессии, она ведь была директором клиники».

— Не сходится.

Зачем он (или она) оставил дневник Рите?

— Зачем мне это вообще надо? — недовольно пробубнила она и встала с кровати, прошлась по комнате. Но внимание и мысли были прикованы к дневнику, а язык тем временем грозно возмущался — решила же не лезть в расследование. — Не мое это дело. Пусть Кузнецов разбирается. Лучше отдохнуть. Все равно всю работу отобрали. Лови возможность. Не упускай. Но одно другому не мешает. Отдых и расследование. Нет, нет, нет. Не расследование. Просто присмотреться к людям. Может, что-то важное увижу, что Кузнецов не увидел. Тем более его здесь нет. Ему нужны глаза. Но если я буду его глазами, то автоматически лезу в расследование. А оно мне не надо. Это страшно. Опасно. Нет, нет, мне это не надо.

Вышагивая по комнате к балкону и обратно, не выпуская из виду дневник, Рита уговорила себя, что расследование и наблюдение — это два разных понятия, действия и последствия.

На этом ее раздвоение личности закончилось, и она с чистой совестью села на кровать и схватила блокнот Марии.

— Упускаю какую-то мелочь, — сама себе заметила Рита, прекрасно зная, что из мелочей создана жизнь и от мелочей меняется ход жизни.

Хотя бабушка всегда говорила, чтоб Рита не обращала внимания на мелочи.

«Это такие мелочи, Риточка, — говорила она о двойке по физкультуре, — не обращай внимания. Исправишь».

«Это такие мелочи, Риточка, — говорила о порванной любимой юбке красного цвета, — не обращай внимания. Купим новую».

«Это такие мелочи, Риточка, — о сварливых одноклассницах, которые приревновали к Ромке и перестали с ней общаться, — не обращай внимания. Еще подружитесь».

«Мелочи окружают нас везде, но если все время обращать на них внимание, то можно не заметить самого большого и самого главного».

— Самое главное, — пробубнила Рита, — что самое главное? А точнее — кто? Кто оставил дневник для меня?