Книга Ловушка. Сборник рассказов, страница 98 – Алексей Николаевич Загуляев

Вот взять хотя бы вчерашнее наваждение… Будто бегает она, голая, по ночному городу в поисках своего дома. Повсюду гуляют люди, и она вынуждена пробираться по тёмным задворкам, прячась за деревьями и кустами, чтобы никому не попасться на глаза в таком виде. Наконец она находит свой дом, вбегает в подъезд, шлёпает босыми ногами по холодным ступенькам. И, поднимаясь всё выше и выше по этажам, перестаёт узнавать свой подъезд. И стены вроде другого цвета, и номера квартир не те, которые должны быть. Не бывает таких квартир: 2033, 2034, 2035. Это каким же длинным должен быть дом? Но вот, кажется, и её дверь — 68. Она шарит по телу руками, понимает, что на голых бёдрах не бывает карманов. В надежде поворачивает ручку на двери — и дверь открывается. На неё накатывает волна тепла. Она слышит голоса, раздающиеся из глубины квартиры, — мужской и женский. Это Вадим с кем-то разговаривает. Но что за женщина ещё у них дома? Полина начинает переживать. Осторожно пробирается в комнату — и волосы встают дыбом у неё на голове. Эта женщина — она сама! Они обсуждают с мужем развод. Тот упрекает её в том, что она его разлюбила, говорит, что устал от её холодности и вечно недовольного вида. Полина-близнец оправдывается, плачет, уверяет, что любит супруга не меньше, чем в медовый месяц, который они провели на Кипре. И они словно не замечают её, настоящую Полину. Вадим машет в отчаянии рукой и удаляется в спальню. Близнец в бессилии садится в кресло и склоняет голову на колени, обхватив затылок руками. И вздрагивает от беззвучных рыданий. И в тот же миг из спальни выходит бабушка. Похоже, что она единственная из всех видит настоящую Полину, смотрит на неё хмуро и пристально. Направляется прямиком к ней. Останавливается от неё в метре, грозит пальцем и беспрестанно повторяет одно и то же: «Почему ты такая невнимательная? Я же воспитывала тебя другой. Посмотри, что ты с ним сделала. Иди скорее. Ему нужна твоя помощь. Твоя помощь. Твоя помощь». И Полина оседает на мягкий ковёр, который начинает загораться с краёв. Пламя становится всё сильнее, окружает её со всех сторон. Бабушка тоже полыхает огнём, но продолжает грозить пальцем, не чувствуя смертельного жара. И Полина просыпается, вся дрожащая и в холодном поту.

Что ещё можно было бы предпринять после такого? А это всего лишь один сон из сотни похожих. Она не придумала ничего лучше, чем пойти к психиатру.

Зайдя в ближайшую аптеку, Полина протянула продавцу рецепт. Та внимательно его изучила. Потом с видимым любопытством посмотрела на Полину и сказала:

— Сонапакс и Миртел только на заказ. В наличии не бывает.

— А не подскажете, для чего эти таблетки? — поинтересовалась Полина. — Если простыми словами.

— Сонапакс — нейролептик, такое антипсихотическое средство. Оказывает седативный эффект. А вам лечащий врач не объяснил?

— Нет.

— Его часто назначают шизофреникам, — зачем-то добавила продавец.

— Господи, — невольно прошептала Полина.

— Ну а Миртел в основном действует как антидепрессант. В общем, у вас тут убойный списочек. Так что? Будем заказывать?

— Конечно. Давайте оформим.

***

Егор Сергеевич Черепанов решил создать своё детективное агентство четыре года назад после того, как до него дошли слухи о том, что начальство планирует сократить штат следователей. Дела́ стали раскрываться на редкость быстро, хотя количество их и возрастало. Больше всех преуспевали в этом молодые кадры, особо не проявляющие стремления копаться в нюансах расследуемых преступлений. Первая очевидная мысль, как утверждали они, как правило, оказывается и самой верной. Где их этому учили, Егор Сергеевич даже не представлял. В таком направлении молодые лейтенанты, даже лицами похожие друг на друга, всегда и двигались в своих незамысловатых делах, не заботясь о несостыкующихся деталях и сомнительных мотивах, но при этом повышая столь необходимую статистику раскрываемости. Егор Сергеевич для новых веяний оказался чужеродным элементом. Старая школа, детские мечты о справедливом возмездии, профессиональный подход к работе. Это было уже никому не нужно. Балом теперь правили бумажки, отчёты, звонки и указания сверху и полное безразличие к свидетелям и обвиняемым, зачастую в итоге меняющимися местами.